Толпа замерла. Иные, съежившись, поглядывали на небо: вот сейчас выкатит из-за тучи на огненной колеснице пророк Элияу и поразит молнией богохульника-Менаше. А тот, будто специально, останавливал речь, – смотрите, мол, вот он я, жив и невредим, – потом продолжал:
– Нет, не помогли боги ни одному из побитых Ашшуром народов: ушли филистимляне, ушли арамеи, ушли израильтяне...И нету их больше! Боги Ассирии торжествуют победу.
Так может, и нам стоит принести жертвы Мардуку и Иштар?
Оставаясь наедине с астрологическими глиняными табличками из своей библиотеки, он наслаждался строгими законами движения планет и приказывал отправить новые дары в храм Солнца.
И так всё шло своим чередом: народ веселился на языческих праздниках, король вникал в культы Кемоша и Девы Пустыни, а жрецы иерусалимского Храма и пророки Иудеи дружным хором проклинали великого грешника Менаше.
И вот однажды, в осенний месяц Тишрей, на рассвете второго дня недели в Иерусалим, сходу проломив стену осадными орудиями, вошёл большой отряд кавалерии Царя Царей. Менаше и его семья со всеми слугами были отправлены в Вавилон вместе с обозом, отвозившим ежегодную дань Иудеи в Двуречье.
Соблазн воспользоваться отсутствием царского войска и тем, что сам Ашурбанапал застрял в Египте, вдохновил на мятеж Шамашумукина, родного брата Царя Царей. Десять лет назад при дележе отцовского наследства ему достался Вавилон – самый многолюдный, самый богатый и самый влиятельный город империи, хотя формально и не её столица. Шамашумукин был старшим сыном, но Асархадон передал верховную власть не ему, а своему любимцу – Ашурбанапалу, младшему из детей. Шамашамукин посчитал себя обделённым и сразу стал готовиться к перевороту. Повсюду он насаждал своих людей, чаще всего, вавилонян, обиженных грубыми и чванливыми ассирийцами, которым Царь Царей отдал большинство высших должностей в храмах и в армии. Из тайных донесений из провинций Шамашумукин вывел, что подходящий для мятежа момент совсем уже близок и теперь ему, суеверному, как и все правители той поры, необходимо было узнать мнение богов. Тут ему и подсказали, что вассальным королевством Ихуд, где-то в середине провинции Кинаххи (Кнаана), управляет большой знаток всех религий и культов, располагающихся между Египтом и Вавилоном. Прорицателей можно найти во многих храмах, не трудно узнать, что предвещают полёты голубей, рисунок сосудов на печени овцы или расположение светил на небосводе, но только этот Менаше из Иерусалима может рассчитать по звёздам, когда наступит самый удачный момент для выступления против Ассирии.
Шамашумукин приказал вавилонским командирам из стоящей в Лахише армии доставить иерусалимского короля к нему в Вавилон.
Всего этого не знал несчастный Менаше, едущий на повозке среди корзин с данью. На других повозках размещались его сыновья и жёны, советники, казначей, несколько левитов из храма и десяток слуг и служанок.
Иудеи ехали и гадали о причинах внезапного пленения и об ожидающей их судьбе. Вавилонская охрана обращалась с ними на всём пути беззлобно, скорее всего, безразлично – просто исполняя приказ, смысл которого солдатам не объяснили.
Менаше и его людей разместили в доме опального вельможи на берегу Евфрата прямо напротив Вавилонской башни, как именовали в народе ступенчатый храм Этеменанки. После дня отдыха король Иудеи был на лодке перевезён во дворец правителя и предстал перед Шумашумукином, носившим титул Наместника Империи.
Началась беседа. Наместник расспрашивал гостя о службе в Храме Шломо, об иудейском культе, но очень быстро разговор перешёл на астрологию. Менаше действительно удивил вавилонянина знанием таблиц и схем, позволяющих определить положение на небе главных светил и предсказать важные события. Долгая беседа сопровождалась музыкой, холодным вином и фруктами из храмового сада, а к концу её Шумашумукин понял, что предсказания иудея стоят не больше, чем пророчества жриц из местного храма богини Иштар. На прощанье наместник велел отвести гостя в храмовую обсерваторию и показать каменные приборы жрецов, придуманные для наблюдения за небесными светилами.
Обсерватория располагалась на крыше семиступенчатого храма. Менаше пришёл в восхищение от увиденного, а после того, как жрецы предложили ему бывать там когда он захочет, жизнь в Вавилоне превратилась для иудейского короля из плена в прекрасное путешествие. Там же, в храме при дворце, он изучал древнее клинописное письмо и математические таблицы, позволяющие точно вычислить время восхода и захода планет. Среди таблиц были такие, которые невозможно приподнять – они лежали на земле – и маленькие, с ладонь, их носили с собой в кожаном футляре. Заметив, где остановился на небе бог Луны Син, можно было сориентироваться по табличкам в любом месте Плодородной Радуги.
Менаше доверили астральное число каждого из богов, и теперь он мог "войти" в табличку и с её помощью вычислить виды на урожай и шансы на военную победу, предсказать осенний приплод ягнят или восстание в покорённой стране. Ему показали приборы местных астрологов. Визир и водяные часы были у него в Иерусалиме, но полушарие с нанесёнными по сфере делениями, на которые падала тень от укреплённой посередине стрелки, изумило Менаше. В Вавилоне он научился составлять правильный календарь, рассчитывая по таблицам поправки на каждый месяц.
Однажды, рядом с полусферой, под которой Менаше измерял размеры тени, раздался крик...на иврите. Менаше очнулся от мыслей и увидел, что с главной астрономической башни скатился каменный шар, покрытый клиньями и рисунками. Из-под шара отчаянно кричал помощник астролога, который работал в храме постоянно, нанося на приборы желобки для воды или прикрепляя мерные палочки, дающие тень.
Менаше вместе со всеми кинулся оттаскивать шар, чтобы освободить ногу человека, зовущего на помощь. Вернувшись домой, он не мог ни на чём сосредоточиться, всё думал о несчастье, случившемся в храме. Наконец, Менаше послал выяснить, что случилось с астрологом. Изумлённому слуге сказал: "На месте этого несчастного мог оказаться король Иудеи".
Посланный не скоро смог отыскать раненого в переполненном людьми городе. Возвратившись, он сообщил, что человек тот жив и ему лечат раздробленную ногу.
Менаше вышел на балкон, нависший над рекой, и замер под низким небосводом, зная, что сейчас точно на своих местах появятся "сияющие цветы" – звёзды. Строгой небесной гармонии были исполнены и величественные здания на противоположном берегу Евфрата: храмы Мардука и Иштар, Экуа – святилище Светлого Бога. "Смотри,– сказал сам себе Менаше, – Царь Царей опять строит Вавилонскую башню. Ничему не учатся народы на своих несчастьях!"
Однажды Ишаяу рассказывал ему, мальчику, как люди возгордились и стали складывать в Вавилоне башню до неба. Но Господь разгневался и смешал языки. С тех пор народы ссорятся и воюют друг с другом.
Менаше продолжал рассматривать противоположный берег Евфрата.
У покрытых цветным мрамором ворот каждого из храмов стояли пятиногие быки размером от земли до крыши. Над молочно-белыми телами быков простирались крылья с синими перьями, а сходящие к воде лестницы завершались снизу и сверху фигурами лежащих львов, такими огромными, что Менаше с балкона мог разглядывать зрачки из рубинов, вставленных в глазницы зверей. У крылатых быков головы из полированного гранита были человеческие, их окаймляли кудрявые бороды и бакенбарды из чёрного базальта. Храмовые здания не имели окон со стороны реки, их цокольные этажи были простыми рядами кирпичей. Зато высшие ступени украшали цветные рельефы, все с одним и тем же сюжетом: Царь Царей принимает дань от покорённых народов.
Три цвета господствовали на противоположном берегу: красный, синий и золотой. В эти цвета были окрашены здания и скульптуры. Красно-сине-золотой глазурью были покрыты кирпичи, из которых складывали ворота храмов и стены начинающейся от берега Дороги процессий, и даже плоский мост – через него могли проехать рядом пять колесниц. Длинные, с головами драконов на корме и носу и с треугольным парусом, лодки тоже были ярко раскрашены в красное или золотое.