Выбрать главу

Менаше уже научился не закрывать глаза, глядя на Вавилон на том берегу, хотя и шептал защитную молитву от демонов и старался не встретиться взглядом с царём-быком, день и ночь глядящим с крыши храма на дом, где жил пленный иудейский король. В детстве в Иерусалиме Менаше доводилось присутствовать при рассказах купцов, пришедших с караванами из Египта или Ашшура. Он замирал, восхищённый, но поверить до конца не мог: как это, реки такие огромные, что по ним перевозят целые армии? И не по Раю текут эти реки, а по земле, по тысяче русел, которые люди сделали сами?!

В Вавилоне он впервые увидел мост, и целый вечер рассказывал жёнам, как он "шёл через реку". Теперь Менаше узнал, что есть здания, у которых любой этаж больше Храма Шломо, а стада, которое пригоняют для жертвоприношения в храм Иштар, хватило бы для прокормления Иудеи в течении года.

Только что зашло за горизонт солнце. На песке, под пальмами, на всех ступенях лестниц, спускавшихся от храмов к воде, сидели люди. От прибрежных алтарей, просто от костров поднимался дым. Люди молились, беседовали, готовили пищу, иные здесь же на песке, укладывались на ночлег.

На следующее утро Менаше попросил вчерашнего посыльного проводить его к дому покалеченного астролога. Удивлённый слуга спросил, понадобятся ли носилки, но Менаше решительно отказался и от носилок, и от охраны, велел только собрать ему с собой корзину с подарками и быть готовым к путешествию.

Едва спал послеобеденный зной, они двинулись в путь[38].

Не зная других городов, кроме Иерусалима, Менаше мог бы подумать, что все они составлены из таких же вот длинных и прямых улиц и чётких прямоугольных кварталов. Через Ворота Иштар вошли в Старый город и свернули на улицу, носившую название Анбур-Шабу, то есть "Враг не добьётся победы!" Вдоль утоптанной дороги стояли малые храмы, часовни, алтари, молельни и в каждом из этих мест готовились к вечернему жертвоприношению. Менаше и его провожатый задержались в толпе прихожан и паломников, чтобы посмотреть, как жрец смазывает маслом статую бога Набу, украшенную драгоценными камнями, а рабы полируют речным песком копыта крылатых быков, выточенные из темно-синего камня - лазурита. Возле всех храмов шла торговля, орали продавцы, пылили бегущие ослики с привязанными к их спинам тюками, товары раскладывались прямо на земле. Чеканщики, золотильщики, резчики каменных печатей, гончары, портные, кожевники работали открыто и тут же продавали свои изделия в снующей по улице толпе. Зрелище бескрайнего базара напоминало о том, что Вавилон недаром зовётся ещё Страной Купцов, что в земле его почти нет ни драгоценных камней, ни металлов, а всё привозится из соседних и очень далёких стран, и изготавливается уже здесь искусными городскими мастерами. Собственно вавилонским были зерно и мука, кунжутное масло, финики и, конечно, пёстрые вавилонские ткани и керамика.

Помощник астролога жил в квартале "Рука небес", куда можно было добраться только по одному из множества городских каналов. Провожатый повёл иудейского короля к пристани.

Двигаясь в толпе, Менаше наблюдал и запоминал. Он – первый король Израиля и Иудеи, выехавший, хотя и не по своей воле, за пределы Кнаана, старался не показать виду, как изумляет его всё увиденное в этом городе. Про себя он беседовал о Вавилоне с Ишаяу в иерусалимском дворце, рассказывал и обсуждал всё, что подмечал сейчас на улицах.

А кого только они здесь не встретили!

Пучеглазые шумеры, худолицые аккадцы, высокомерные урарты, хмурые персы в коротких белых халатах, низкорослые арабы, полные достоинства финикийцы, суетливые египетские купцы и, конечно, ни на кого другого не похожие ни лицом, ни одеждой – иврим, израильтяне и иудеи: жрецы крошечных храмов, ремесленники или солдаты на службе у Царя Царей.

Почти все прохожие были босыми, только раз им попался навстречу военачальник с охраной в сандалиях с продетыми между пальцами ремешками и даже в чулках. Вавилоняне и большинство иностранных купцов были одеты в полотняные рубахи, у женщин доходившие до пят. Мужчины носили круглые шапки, а женщины прикрывали головы платками и опускали на лица тонкие покрывала. Ладони и ступни ног вавилоняне окрашивали хной и очень любили украшения, в особенности, браслеты и серьги.

Никогда ещё не встречал Менаше такого множества рабов и рабынь всех возрастов. У рабов были выстрижены волосы спереди на голове, а на плече сделана татуировка с эмблемой храма, которому они принадлежали.

Сразу за городским кладбищем, носившим название "В его глубине рождён закат", они оказались у одного из малых каналов городской системы.

– Пришли, – обернулся к Менаше провожатый и засмеялся: Дальше –поплывём.

У пристани была привязана гуффа – круглое, похожее на корзину купеческое судно, которое только что закончили нагружать рабы. Места на корме продавались пассажирам. Менаше заплатил хозяину гуффы, провожатый помог ему перейти по мосткам, и они уселись на циновках, покрывавших дно судна. Рабы, запряжённые в верёвочные лямки, поволокли гуффу вдоль канала. Менаше плыл рядом с пристанью, со складами тюков и с осликами с поклажей на спинах. Поблизости покачивались плотики с рыбаками, и утки просовывали головы с берега через кусты бамбука. Вскоре им стали попадаться селения из тростниковых хижин, подходившие к самому берегу канала. Там шла повседневная жизнь: кричали гуси, визжали свиньи, женщины на открытых очагах готовили еду, ткали, поливали огород. Менаше заметил, что овечью шерсть здесь не стригут, как в Иудее, а выщипывают. Противными голосами орали павлины, заглушая кудахтанье кур, с которыми их держали в одних загородках. Мужчины ехали на осликах по своим делам, шли от домов к каналу девушки с кувшинами на головах, ветер приносил песок, и щенок, которого кормила, держа на коленях, девочка, непрерывно чихал.

Отовсюду с берега пассажирам протягивали, уговаривая купить: финики, сушёную рыбу, горшки, статуэтки богини с ребёнком на руках, плетёную из тростника мебель: ложа, низкие скамейки и даже сундуки.

В одном месте на берегу канала царские конюшенные купали лошадей и тех, кто уже обсох, натирали маслом. Когда перешли в главный канал, увидели большие стволы из кедровых стволов – их сплавляли вниз по Евфрату из самого Ливана.

– Это здесь,– сказал провожатый.

Хозяин гуффы крикнул рабам на берегу, и судно остановилось.

Обычно стены домов в Вавилоне соединялись одна с другой, образуя улицу. Этот стоял отдельно, на самом краю селения возле реки.

Менаше велел провожатому обождать его под финиковой пальмой, взял с собой корзину с подарками и начал обходить дом в поисках входа. Он увидел глиняную табличку с рисунком, объясняющим, что мастер Хаггай строит и ремонтирует колодцы и водяные часы, а его брат Тувия лечит людей и животных. Значит – сюда. Дом занимал изрядный кусок берега, крепкая крыша была покрыта тростником и пальмовыми листьями. Виднелась разложенная на крыше по циновкам одежда – признак того, что семья спит наверху, спасаясь от зноя. Ночью в любой сезон на крышу поднимается прохлада от близкой реки.

Входная дверь не была, как повсюду, окрашена в красный цвет для защиты от злых духов, Менаше не сразу её заметил. Он поднялся по ступенькам и позвонил в глиняный колокольчик. Бритоголовый слуга провёл его в прихожую и подал кувшин для омовения рук и ног. Мальчик побежал сообщить, что человек, знающий Хаггая по работе в Доме Луны, пришёл справиться о его здоровье. Он вернулся с сообщением, что хозяин сожалеет, что не может сам встретить гостя, и просит пройти к нему в сад. Менаше провели во внутренний двор, где росли деревья и сновали люди, занятые домашними работами. Его спокойно приветствовали и продолжали свои занятия: женщины выпекали хлеб в дворовой печи, дети кормили уток в загоне и поднимали кожаные вёдра из колодца в середине двора. Девушки от реки приносили воду в кувшинах и поливали огород.

Под тамариском в плотной тени его ожидал Хаггай, сидя на низкой, плетёной из тростника скамейке. К ноге, положенной на подставку, был припелёнут крепкий камышовый ствол. Хаггай протянул Менаше руку, поздоровался и предложил сесть рядом. Он поблагодарил за визит и подарки и стал представлять родню, находившуюся в доме. Братья хозяина, назвав имя и пожав руку, усаживались рядом на траве для беседы. Принесли круглую деревянную столешницу и установили на треножник. Тут же появились кувшины с холодной колодезной водой, широкие глиняные тарелки с тёплым хрустящим хлебом, сыр, простокваша и пироги с мёдом и орехами. В Вавилоне из-за жары не принято было есть днём, зато ужинали всерьёз, особенно, если это был дом с достатком, как дом братьев Хаггая и Тувии. Менаше не успел оглядеться, как на столе уже выстроились пузатые кружки и кувшины с пивом разных сортов, включая знаменитое вавилонское чёрное пиво, и корзинки с финиками и гранатами, только что собранными в дворовом саду. Ели все с аппетитом, залезая в горшки руками.

вернуться

38

Все сведения о Вавилоне в этой новелле почерпнуты из книги Эвелин Клегель Брандт "Путешествие в Древний Вавилон"