Так можно ли говорить о сюжетности истории в галуте, если этот период приходится на годы после составления Танаха?
Об основном сюжете я высказался в "Заключении периода" – читатель найдёт его в конце книги. Но может быть, существуют и меньшие?
Священные книги были канонизированы после Вавилонского изгнания, но написаны раньше. Правда, в Танахе помечены "границы" галута: сюжет об Иосифе с Исходом и "хэппи-энд" Пурима. Ирмияу от имени Господа даёт соотечественникам совет, как вести себя в галуте:
– Стройте дома и селитесь в них. Сажайте сады и ешьте плоды их.
Берите себе жён и рожайте сыновей и дочерей. И берите жён сыновьям вашим, и дочерей ваших выдавайте замуж, и пусть рожают они сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не убавляйтесь. И просите мира для того города, в который Я изгнал вас, и молитесь за него, ибо при его (города) благополучии и вы будете благополучны.
Но, строго говоря, "Галут"– не сильнейшая тема у пророков. Галутный опыт опоздал к канонизации Танаха ("попал" в "Шестую книгу"), его сюжеты разбросаны по гигантской литературе изгнания. Но они существуют и подтверждают догадку пророков о повторяемости ограниченного количества этих сюжетов.
Когда-нибудь, уйдя из америк и европ к себе в Иерусалим, наши летописцы засядут за компьютеры и обобщат сюжеты галутных жизней.
Вернёмся, однако, к занесённому над Иерусалимом "бичу": что ждёт его самого? Пророки отвечают: не жить ему дольше семидесяти лет. И действительно, вся Ново-Вавилонская империя просуществовала каких-нибудь шестьдесят лет. В 538 году войска персов и мидян оккупировали её столицу, где Вальтасар – последний царь Вавилона – заперся в глубине цитадели и пировал всю свою последнюю ночь. Древнееврейская Книга пророка Даниила сообщает, что во время пира на стене против Валтасара появились написанные огнём таинственные письмена.
Пророк Ирмияу после падения Иерусалима и Храма из злорадствующего проклинателя непутёвых иврим становится их утешителем:
Так сказал Господь: "<...> И соберу вас изо всех народов и изо всех мест, куда Я изгнал вас. И возвращу вас на то место, откуда Я изгнал вас".
Итак, по изложенному в Танахе сценарию, за грешную жизнь на еврейский народ насылается "бич", потом следует изгнание, но в конце – непременное возвращение в Эрец Исраэль.
*
Новелла Шестнадцатая
ЭХО ВЕЛИКИХ КОРОЛЕЙ:
Ехоахаз ( 609 г. до н.э.), Ехояким (608 – 598) и
Ехояхин (597 г. до н.э.)
"…Другие же цари ничего не свершили".
/Геродот "История", кн.II, "Евтерпа"/
Усилиями Хизкияу, а позднее – его внука Иошияу, королевство Иудея превратилось в крупнейшее из государств Кнаана: его границы простирались от гор Эфраима на севере до центрального Негева на юге. Но если посмотреть на политическую ситуацию извне Кнаана, положение Иудеи к концу I века до н.э. кажется очень тревожным. Все страны-буферы, отделявшие её от "Железной Ассирии", уже находятся "в желудке у Львицы".Пали города Финикии, Израиль уведён в плен, и по головёшкам на местах его селений носятся враждующие кочевые племена, сожжено княжество Ашдод, а его серен и вся филистимская знать подарены Вавилонскому храму вместе с рабами из Цидона. Сразу за землями короля Иудеи начинаются теперь границы Ассирийской империи – границы, о которых постоянно известно, что они "временные".
Но вот Ассирия повержена, её место занял Вавилон, и Иошияу заключил с новой империей союз. Казалось бы, Иудее и её жителям ликовать да пожинать плоды новой геополитической ситуации. Но тут на сцену возвращается Египет. Через территорию Иудеи колонны фараонова войска топают на север – спасать Ассирию от разгрома её Вавилоном.
Всё это я уже рассказывал в Пятой новелле – ты помнишь, читатель, как король Иошияу, верный союзу с Вавилоном, вышел наперерез армии фараона и пал в неравной битве у Мегидо?
После похорон отчаянного короля в Иерусалиме разразилась паническая тишина. У всех на устах один вопрос: что с нами теперь будет? Добра ждать не приходилось. Фараон – победитель или побежденный – поведёт войско через Иудею, и уж он отомстит её населению за царственную наглость Иошияу. Выйти чуть ли ни с одной королевской гвардией против армий Владыки Нила!
Пока в придворных кругах вспоминали нашествие фараона Шишонека во дни короля Реховама и фараона Зераха при короле Асе, иерусалимское простолюдье потребовало помазать в короли Шалума, сына павшего в битве под Мегидо Иошияу. Была торжественная церемония помазания во дворе Храма, Шалуму дали новое, более благозвучное имя: Ехоахаз и пожелали править страной до ста двадцати лет. Он отбыл первые три месяца из этого срока, когда возвращающийся из похода фараон Нехо согнал его с трона. А ещё через некоторое время Нехо обвинил свергнутого иудейского короля в запаздывании дани и отправил его в цепях в Египет.
Мать короля, Хамутал, дочь Еремии из Ливны, добровольно последовала за ним в изгнание, но умерла во время перехода через пустыню. Ненамного пережил её и сам изгнанник – Шулам-Ехоахаз. Последним сильным впечатлением его жизни стало море, когда пленников вели через Азу и Рафиах. Он забыл свою роль в последней драме Иудеи, немой и глухой стоял на берегу, не в силах оторвать взгляда от сине-зелёных валов подкатывающих к ногам. В эти минуты он впервые со дня его свержения не завидовал ни одному из своих предшественников-королей, – им, ни разу не видавшим моря, над которым летают белые птицы и плавают лодки рыбаков.
Египетский солдат потряс его за плечо и знаками показал, что надо двигаться дальше.
Фараон Нехо считал, что отогнав войско вавилонского правителя Набопаласара в Двуречье, он стал навсегда властителем Кнаана. На обратном пути из Сирии египтянин устанавливал "новый порядок": назначал правителей, определял размеры ежегодной дани, размещал военные лагеря и дорожные посты. Он казнил и миловал, разрисовывал скалы сценами из жизни Озириса, и ему некогда было поинтересоваться, чем заняты притихшие вавилоняне.
Так прошло три года. В Иудее фараон вместо свергнутого Ехоахаза назначил королём его брата, Ехоякима, демонстрировавшего по каждому поводу верноподданническое рвение. И вдруг, с севера, из города Каркемиша на Евфрате пришла в Кнаан новость: царевич Навуходоносор, назначенный отцом командовать вавилонской армией, внезапно вышел к Евфрату, окружил египетский гарнизон, включавший большой полк греческих наёмников, и в жестоком бою уничтожил войско фараона до последнего солдата. Город Каркемиш был разграблен и сожжён, Их Величество бежал к себе на Нил, а перед новым царём Вавилона, Навуходоносором, открылся Кнаан – уставшие от перемены власти, разорённые войной и поборами города и селения.
Двадцать пять лет было Ехоякиму, когда стал он королём, и правил он в Иерусалиме одиннадцать лет. А имя матери его – Зевуда, она – дочь Педая из Румы. И делал он то, что было злом в очах Господних.
Король Ехояким, верный посадившему его на трон фараону, неохотно согласился заплатить дань Вавилону и в дальнейшем отказывался прислушаться к советам пророка Ирмияу: не интриговать с Египтом, а откровенно и окончательно поставить на Вавилон и дать передышку своему народу. В самые важные для судьбы государства годы Ехояким запутался в отношениях с соседями: ссорился и мирился с Финикией и заиорданскими царствами, упрямо не признавая, что ближайшее будущее Иудеи определяется теперь в Вавилоне. Так же плохо, как во внешних делах, где он постоянно уповал на "трость сломленную"– Египет, Ехояким разбирался в экономике своей страны. Он наложил огромную дань на иудеев – сперва в пользу фараона, потом – Навуходоносора, а сам проводил время в кругу ничтожных льстецов, в пирах и развлечениях. Пророкам стоило немалых усилий добиться свидания с Ехоякимом и обьяснить ему, что Иудея упускает последние часы, когда покаяние короля и народа ещё может предотвратить катастрофу. Чаще всего, терпения Ехоякима не хватало надолго, и он приказывал выгнать пророка вон, а нередко и наказать его. В какой-то момент королю вздумалось стать покровителем общепризнанного эпического поэта, тогда ещё совсем молодого Ирмияу – будущего великого пророка. Подобно русскому царю, задумавшему стать благодетелем Пушкина, Ехояким решил лично цензурировать поэму Ирмияу "Плач по Иерусалиму" и очень не одобрил мрачные предчувствия автора. Когда же Ирмияу попытался объяснить королю, что все видения поэмы навеяны ему Всевышним, король высмеял его и бросил свиток с текстом "Плача" в огонь.