В 11 лет Юнг поступает в гимназию в Базеле. Теперь он общается не с простыми деревенскими ребятами, а с детьми из так называемого большого мира, то есть с детьми местных патрициев.
Они хорошо одеваются, не считают карманные деньги, небрежно рассуждают о каникулах, проведенных в Альпах или на море. Для Юнга это другой, совершенно недостижимый мир. Так он впервые осознает, что семья его бедна, и это изменяет его отношение к родителям. Он начинает лучше понимать их горести и заботы. Примерно в это же время он начинает интересоваться религиозными вопросами. Бог постепенно входит в его мир таинственного. К посещению церкви это не имеет никакого отношения: в церковь Юнг ходит редко и неохотно, не находя там для себя ничего интересного. Все происходящее в церкви кажется ему лишь скучными ритуалами, смысл которых непонятен самим участникам.
Нельзя сказать, чтобы Юнгу очень нравилось в школе. Она отнимала слишком много времени, которое он с удовольствием потратил бы на что-нибудь другое, например на рисование или придуманные им самим игры. Математика ему совершенно не дается, перед ней он испытывает страх, невыносимо скучен Закон Божий, на рисовании приходится изображать совсем не то, что хочется… И вот на тринадцатом году жизни происходит некое событие, которое наложит отпечаток на всю его жизнь. Он ждал на улице одноклассника, мимо бежал другой мальчик и так неудачно толкнул его, что он ударился головой о тумбу и на миг потерял сознание. Теряя сознание, он подумал: «Ура, теперь не надо будет ходить в школу». С тех пор, как только родители посылали его в школу или усаживали за уроки, у него начиналось сильнейшее головокружение, нередко заканчивавшееся обмороком. Из-за загадочной болезни Юнг более полугода не посещает школу. Вместо этого он посвящает свое время миру таинственного, природе и библиотеке отца.
Испуганные родители обращаются ко всем врачам, каким только можно. Один из врачей даже решил, что у ребенка эпилепсия. Втайне Юнг посмеивается над этими предположениями — он прекрасно знает, что представляют собой приступы эпилепсии. Наконец он понимает, что его обмороки — просто бегство от реальной действительности и от самого себя. Он берет себя в руки, возвращается в школу и становится прилежным учеником. Так в 12 лет он узнал, что такое невроз. «Я… осознал, что причиной всей этой неприятной истории был я сам. Поэтому я никогда не испытывал злобы к толкнувшему меня школьнику, понимая, что он „предназначен" был сделать это и что все было „срежиссировано" мной самим — от начала и до конца. Знал я и то, что это больше не повторится. Я ненавидел себя, и еще — стыдился. Я сам себя наказал и выглядел дураком в собственных глазах. Никто, кроме меня, не был виноват.
Я был проклят! С того времени меня начала безумно раздражать родительская заботливость и их жалостливый тон, когда речь заходила обо мне».
Тогда же Юнг осознает, что в нем уживаются две личности. Одна личность, так кажется мальчику, ответственна за внешнюю действительность, в то время как вторая, будучи мудрой и зрелой, играет центральную роль. Этой личности Юнг постепенно отдает предпочтение. Она не имеет ничего общего с церковью и с набожностью, а, наоборот, противостоит ей.
Именно с ней связано очень важное для Юнга переживание. Ни одна книга о Юнге не обходится без его описания.
В погожий летний день двенадцатилетний Юнг стоял перед собором в Базеле и размышлял о том, как чудесен мир, — и солнышко, и голубое небо, и золотой купол собора… Внезапно он понял, что не должен, даже не имеет права продолжить эту мысль, ибо произойдет нечто ужасное. Возможно, он совершит страшный грех и будет на веки веков обречен на геенну огненную. Все усилия он направляет на то, чтобы не думать о «дорогом Боженьке» и о прекрасном соборе. Так он промучился два дня. На третий день невыносимых мучений он позволил себе додумать мысль до конца, несмотря на страх быть проклятым. «Я собрал все свое мужество, как если бы вдруг решился немедленно прыгнуть в адское пекло, и дал мысли возможность появиться. Перед моим взором возник кафедральный собор и голубое небо. Высоко над миром, на своем золотом троне, сидит Бог, — и из-под трона на сверкающую новую крышу собора падает кусок кала и пробивает ее. Все рушится, стены собора разламываются на куски. Мудрость и доброта Бога открылись мне сейчас, когда я подчинился Его неумолимой воле». Так Юнг приходит к мысли, противоречащей церковным канонам: Бог хочет, чтобы человек грешил.
Посещение церкви постепенно стало для него невыносимым. К конфирмации отец готовил Юнга сам. Юнгу было очень скучно, но он хотел дождаться момента, когда отец заговорит о Троице — единственном вопросе, который заинтересовал его в катехизисе. Но когда они наконец-то дошли до этого места, отец пропустил его, сказав, что сам ничего здесь не понимает. Позднее повзрослевший Юнг часто пытался дискутировать со своим слабым, сомневающимся в собственной вере отцом, но эти дискуссии заканчивались ничем: отец и сын не понимали друг друга. Юнг все дальше отходит от церковной теологии. Ему кажется бесстыдной церковная манера восхвалять Бога, провозглашать во всеуслышание его волю, не принимая в расчет того, что тайна божественного откровения принадлежит к сугубо индивидуальной сфере. Юнг приходит к выводу, что священник ничего не знает о божественной тайне, так как в противном случае он не отважился бы говорить об этом во всеуслышание и «профанировать глубокие чувства банальными сантиментами».
Живя интенсивной внутренней жизнью, Юнг отдаляется от внешнего мира. Чувство огромного одиночества переполняет его. Знание душевных таинственных процессов, очевидно недоступное его товарищам, ответственно за то, что уже в этом возрасте Юнг ощущает себя аутсайдером. Он настолько погружен в себя, что у него начинается длительная депрессия, которая отступает только после того, как он осознанно, приложив к тому немалые усилия, возвращается к реальности. «Всю мою юность можно понять лишь в свете этой тайны. Из-за нее я был невыносимо одинок. Моим единственным значительным достижением (как я сейчас понимаю) было то, что я устоял против искушения поговорить об этом с кем-нибудь. Таким образом, мои отношения с миром были предопределены: сегодня я одинок как никогда, потому что знаю вещи, о которых никто не знает и не хочет знать», — пишет Юнг в своей автобиографии в возрасте восьмидесяти с лишним лет.
В 1895 году, то есть в возрасте двадцати лет, Юнг поступает в Базельский университет. Учиться в каком-либо другом месте было ему не по карману. В местном же университете отец выхлопотал для него бесплатное обучение. Этого факта сын стыдился, ему казалось, что он извлек выгоду из репутации своего отца, хорошего и доброго человека. Юнг долго колеблется, не зная, какие науки хочет изучать — естественные или гуманитарные. Все же он делает выбор в пользу медицинского факультета, так как медицина включает многие естественнонаучные дисциплины и, в силу своей многогранности, оставляет широкий простор для научной деятельности.
Через полгода после того, как Юнг поступает в университет, умирает отец. Для семьи настают тяжелые в финансовом отношении времена, приходится занимать деньги у родственников. Юнг становится главой семьи, прилежно учится и подрабатывает младшим ассистентом на кафедре анатомии. Время от времени он выступает в студенческом обществе Zofingiac докладами о естественнонаучном познании и его границах и об оккультизме. Он очень много читает, в основном философов — Канта, Ницше, Шопенгауэра, но также и оккультную литературу, например Месмера[3].
Примерно на втором курсе начинается увлечение Юнга спиритизмом. Однажды в библиотеке отца он случайно наткнулся на небольшую книжку о спиритизме. Его поразило, насколько описания автора сходились с деревенскими историями о «духах», что он слышал в далеком детстве. Несомненно, подумалось ему, причиной сходства должны быть некие объективные свойства человеческой психики. Однако, сколько он ни искал, ему не удалось найти никаких книг по этой тематике. Он попытался обсудить сверхъестественные явления со своими друзьями, но, к своему удивлению, наткнулся на стену из предрассудков и непонимания.
3
Франц Антон Месмер (1734–1815) — австрийский врач. Полагая, что планеты оказывают воздействие на людей посредством магнитных сил, выдвинул представление о «животном магнетизме» как особой естественной силе, «заряжаясь» которой от планет и излучая ее на других людей человек способен воздействовать на течение их физиологических процессов и изменение поведения. Разработанное на этой основе учение, получившее название «месмеризм», способствовало формированию научных представлений о гипнозе.