14 декабря 1881 года
Не только для постоянного пребывания в молитве, но даже и для исполнения молитвенного правила необходим мир душевный. Если мир душевный чем-нибудь нарушен, то молитва становится или только устною, или с большим подвигом совершается умом; сердечною же она никогда не может быть. Мир душевный, как достояние "чистых сердцем", приобретается, или правильнее сказать, ниспосылается Господом по многим трудам и подвигам над душевными страстями и после многих отречений. Но мы, грешные, питающиеся крупицами со стола богатых, стремимся приобрести мир хотя во время молитвы. Для этого тоже потребен подвиг тяжелый и продолжительный. Полное отсечение помыслов во время молитвы, отречение от чувств и от всего окружающего мира, предание всего на волю Божию, непоколебимое утверждение сердца в вере, несомненное упование на силу Божию. При таком утверждении сердца молитва совершается в мире. Но если это состояние достигается нашими трудами, а не есть дар благодати Божией, то иногда наш внутренний мир подавляется и омрачается двумя противоположными состояниями: или хладом сердечным, или радостию чувственною, заменяющими и занимающими место смятение помыслов и волнение чувств. Хлад сердечный - это такой исполин, которого победить не достанет человеческих сил. Много надо подвига любви к ближнему, много милосердия к недостаткам ближних и прощения их, чтоб смягчилось сердце. А во время молитвы, упования на силу Божию, нужна молитва за ближних, за весь мир, за "вся человеки", молитва о прощении грехов всех грешников, из них же первый есмь аз. Пройдет хлад и наступает безумная радость, которая волнует внутренние чувства и нарушает мир. Тогда-то потребно глубокое смирение, временное даже оставление молитвы по недостоинству, служение самоотверженное ближним делом или словом. И только в глубине смирения и самоуничиженного чувства кроется мир внутренний, при котором совершается молитва.
22 декабря 1881 года
...Блаженный Иероним сам о себе свидетельствовал, что "мое тело прежде общего разрушения человеческого состава было уже мертво; а мои страсти все еще кипели". Он описывает свой подвиг деннонощный, свое крушение, а мятежная плоть продолжала брать перевес над силой, и душа повергается в уныние. Это постоянное пребывание в подвиге, неуклонное стояние в нем - вот черты, запечатленные в его изображении на образе. Даруй нам, Господи, всегда пребывать в подвиге, а что выше этого состояния, то не от нас.
21 марта 1882 года
Жизнеописание Владыки нашего я получила и читала. Читала с большим удовольствием, с душевным утешением и назиданием. Дороги слова самого Владыки, его собственное свидетельство о себе. Сказать о нем слово может только тот, кто возвысился до понимания всех его деяний. Чем меньше о нем сказано, тем лучше. Об Лествичнике так мало нам передал его жизнеописатель, а между тем для всего монашества - и древнего, и нового, и будущего - он будет руководителем, и его образ такой ясный и живой для всякой души, руководимой им. По-моему, очень довольно сказанного и для настоящих и для будущих почитателей и учеников Владыки. Пусть бы еще и еще печаталось это издание. Но скажу к этому, вам необходимо собрать все материалы, все мелкие и подробные сказания, которые вписать чисто в одну тетрадь и скрепить своею подписью. Пусть это будет памятником для ближайших последователей Владыки, а, может быть, в будущем они будут иметь более обширное применение.
Брат Василий М-ч пишет, что они читали жизнеописание Владыки и что его поразило сходство с одной знакомой ему душой, в особенности в призвании на путь духовной жизни.
3 января 1883 года
Кончина моего батюшки Михаила Васильевича последовала 20 декабря. Хотя кончина его была самая мирная, но для меня она была так тяжела, что я сама умирала. За пять дней до кончины его я приехала к нему, нашла его очень ослабевшим и неподвижно лежащим в постели. Он не чувствовал никакого страдания, но все слабел постепенно. Я не оставляла его ни днем, ни ночью. Много беседовал он со мною. Последнюю ночь просил читать молитву: Богородице Дево, радуйся... Вспоминал творения Владыки и при этом сказал, что лучшее его сочинение - это "О Иисусовой молитве". Просыпаясь, он все время читал Иисусову молитву. Последние месяцы он приобщался Святых Таин каждые две недели, а при последних днях 15-го и 20 числа - в 6 часов утра. В 4 часа пополудни он мирно скончался, точно уснул. Погребение его совершилось 23 декабря в 2 часа... Его постническое тело не спешило разлагаться... Народу на выносе было очень много, и ни у кого не погасла ни одна свечка. Все провожали его со слезами, называли благодетелем, милостивым отцом и кормителем, праведником...
30 марта 1883 года
...Вы отчасти знаете, как сильно я была привязана к моему родному батюшке. Если я в жизни кого почитала полным чувством, кого благоговейно любила, кого безмерно обожала в молодости, то это его, моего дорогого отца, моего воспитателя, моего друга, духовного руководителя. Когда я сидела около него последние дни и ночи, то сердце мое было переполнено горечью, и я желала, готова была вместо него вкусить горькую чашу смерти. Господь даровал ему мирную кончину. Но все же кончина его для меня была тяжела. В молитве о нем я находила утешение, облегчение скорби. В келлье мы все, келейные мои и я, читали до 40 дней неугасимый псалтирь по нем. Ночью под 40-й день я читала в своей комнате; когда начала читать 17-ю кафизму, то почувствовала в душе своей изменение. Слова псалмов читались глазами, языком, а смысл их передавался душе моей душою батюшкиною. И эта душа, ходившая на земле путем заповедей Господних, утвержденная в законе Его, отдавшая себя слову Его, отвергшая все и себя самого для последования слову Уст Его, эта душа, отшедшая от земной жизни с твердым упованием и верою, сообщала свет душе моей, радость сердцу моему. В ту ночь я уже не могла уснуть от полноты духовной радости, и 40-й день был для меня днем радости... В Себрове на этот день многие видели его во сне светлого, радостного, окруженного светом и убеждающего не скорбеть о нем, что ему так хорошо, как лучше нельзя.
21 марта 1884 года
...Не воображение должно руководить духом молитвы, а то, что составляет корень нашей жизни, наших ощущений, наших всех помыслов, нашего духа, то, во-первых, что живет в нас, и, во-вторых, то, чем бы мы должны жить. Первое - сознание своей греховности, ощущение ее в себе в духе покаяния и сокрушении; и второе - заповеди Божии, написанные в нашем сердце при создании нашем, данные нам Евангелием, явленные во Христе. Эта постоянная работа над своим сердцем в борьбе с грехом приводит к сознанию своей полной греховности; это стремление души к заповедям Христовым приводит ее к сознанию своей полной немощи и бессилия. Молитва Иисуса при таком делании становится деланием сердца, дыханием души, духом жизни. Она естественна при таком делании, для нее не нужно ни особенного уединения, ни времени свободного; она обретается душою при самом развлеченном даже ее состоянии, она действует в сердце и тогда, когда оно, укрепленное благодатью Божиею, служит ближнему словом или делом самоотверженной любви.
В этом делании бывают уклонения только тогда, когда сердце отдается и живет страстями, или потеряет веру. В первом случае оно скоро возвращается на путь покаянием и отсечением страстей, а во втором особенная благодать Божия утверждает в нем потерянную веру. Не знаю, сумела ли я вам высказать ясно свои понятия духовного делания, но другого пути я не знаю. И оставаясь в уединении, и отделяя свободное время для молитвы, и отражая помыслы, не нужно убегать от себя, вне своего сердца искать пути ко Господу, искать умиления и сокрушения духа. В нем, в нашем сердце, в его ощущениях причина наших грехов, в нем же и причина сокрушения. Это делание приводит к глубокому смирению, к сокрушению духа, к ощущению теплоты душевной и умиления. При таком делании ничто не мешает и не рассеивает, и, как выражаются отцы, самый ад бессилен поколебать душу верующую и смиренную. Но при делании молитвы, руководимой воображением, все может помешать, даже ветер, говор голосов и тому подобное, не говоря уже о собственной немощи, которая собьет с пути и вернуться на него вновь не сумеешь. Неполезно искать того, что вне нас. Если Господь сказал, что Царствие Небесное внутри нас, то там же и путь в него.