7 апреля 1884 года
Покаяние, также как и молитва, не должно быть мечтательно. Истинное покаяние - дар Божий, оно полно сокрушения. А наше покаяние должно быть только сознание, уверенность в нашей греховности, безнадежность на себя. Она-то и приводит к вере. У святого Тихона это изложено хорошо. Надо прочесть вместе.
Киев, 6 августа 1884 года
...Слушая пение в Великой Лаврской церкви, небеси подобной, вспоминаю вас, как вы называли его "духом бурным". Это пение, ни с чем несравнимое, так меня утешает, наполняет душу неземным чувством. Вы знаете по себе, как оно говорит душе. Познакомилась с наместником (архимандрит Ювеналий (Половцев), из Оптиной пустыни). Мне он очень нравится, но по духу, я думаю, мы не можем сойтись: первая наша беседа была спор. Я люблю поспорить, когда дело идет о различии мнений, но при различии духа спор невозможен и лучше молчать.
Усть-Медвед.,
24 августа 1884 года
...В этот приезд особенно усердно я посещала Великую Лаврскую церковь. Это пение лаврское, полное покаянного сокрушения и твердой, непоколебимой, дерзновенной веры, пробуждало мою ленивую душу, сокрушало ее. Как мне было грустно слышать, что те, которые стоят во главе, не понимают это пение, даже укоряют его. Наместник несколько раз приглашал меня к себе, и по несколько часов мы проводили в духовной беседе. Из них - результат. Я поняла, что он человек духовный, но насколько он не единомыслен нам, я сужу из того, что чем дальше шла наша беседа, тем моя душа все глубже уходила сама в себя и закрывалась. Но он хороший монах и, кажется, на своем месте. При прощании наместник сказал мне: "Мудреный вы человек". Он не хочет признать, что стремление у нас к одной цели, что есть оно - это стремление.
12 ноября 1884 года
За эти дни много было мне хлопот. Кроме суеты, сопряженной с празднеством и посетителями, хотелось еще готовившихся к постригу сестер всех вместе и каждую отдельно подкрепить и направить соответствующим словом. Одним советовала отречение от своей воли и своего разума, возможного только при отречении от своих хотений. Другим - внимание к помыслам, при непрестанной молитве Иисусовой; третьим - подвиг внешний, способствующий к усмирению плоти; другим - последование неуклонное заповедям Христовым, приводящее к познанию своей немощи. Вам же, родной о Христе брат, желаю всего вполне, всего того, что пожелала сестрам каждой порознь. Господь Своею благодатию да возрастит все благое в душах, верно к Нему приходящих, и их благое начинание да совершит, молитвами Пречистой Богородицы и святых отцов и матерей наших.
20 ноября 1884 года
Спасайтесь о Господе и нас поминайте в своих святых молитвах. Я и мои близкие сестры от всего сердца порадовались известию о вашем пострижении в рясофор. Точно теперь вы еще ближе к нам стали, роднее. Хотя родство духовное всегда было так полно, что к нему прибавить и увеличить его трудно, но во всем есть мера, и эта мера исполнилась, или готова исполниться. Вы все пишите о нечувствии и сонливости. Я думаю, что вы мало даете себе покоя. Когда вы утомлены, вам не следует себя нудить; не понуждать себя что-нибудь чувствовать. Если не будете давать телу своему покоя, и во время утомления будете понуждать себя к молитве или собирать помыслы, или искать в сердце покаянного чувства, то вы никогда не будете иметь мира душевного, напротив, всегда будете в смущении помыслов и в отягощении духа. Василий Великий говорит: "Если покой вредит молодому и здоровому телу, то несравненно больше вреда приносит чрезмерный труд больному и слабому телу". Без смущения давайте себе побольше покоя, чтобы иметь часы или хоть минуты бодрого духа, свежего чувства и ясной мысли. Иначе можно дойти до омрачения. Господу так мало нужно от нас, только смиренного духа, а нам Он все дает Своею благодатию.
8 декабря 1884 года
Грязь, дождь, Дон еще не замерзал, а переправа уже не существует. Поэтому к нам никто не ездит, а погода меня держит в четырех стенах. Я очень довольна своим уединением, хотя не всегда употребляю его с пользою. Большие зимние вечера я очень люблю. Иногда собираю близких сестер на чтение, - я объясняю прочитанное. Это не такое чтение, какое было когда-то при вас. Теперь собираются только свои, близкие - больше свободы в беседах. После одного чтения Вероника говорит мне: "Я только одно слово взяла из всего сказанного вами; и этого одного слова для меня довольно. Вы сказали, что когда чем-нибудь увлечешься, то надо вспомнить смертный час, и что тогда ничего не нужно, все на земле останется, и пойдет одна душа со своими делами; эта память приводит меня к молитве и дает свободу духу". Уча сестер, от них я учусь сама. Читаем мы больше из Добротолюбия. Я давно не читала эту книгу, многое в ней открывается моему понятию, что прежде было закрыто, а многое закрыто и теперь.
7 февраля 1885 года
Благодарю вас за известие о кресте. Мои все рады до бесконечности. Рада и я. Честь - лучше бесчестия, и еще далека душа от того, чтоб одинаково смотреть и принять то и другое. Но скажу откровенно: честолюбие не главная моя страсть, есть другие, более сильные. Я замечаю, что у меня гордость сильнее честолюбия. И как эти противоположные страсти уживаются вместе, в одном сердце? - об этом ведает тот, кто их незаконно сеет, и тот, кто чрезестественно их в себе питает. Жизнеописание матушки-схимницы (Ардалионы) у меня окончено. Я писала без всякого правила и законов писания. Раз решивши, что оно не будет печататься, по крайней мере, в таком виде, как я его пишу, я уже не стеснялась ничем. Много там я говорила лично о себе, много изложила бесед матушкиных со мною. Написала и о схимонахине Пафнутии, где тоже пришлось сказать о матушке Ардалионе и о себе. Мы все остались очень довольны этими записками. Так они воскресили пред нами время, прожитое с матушкой, и все ее слова, и все ее действия по отношению нас, как руководимых ею.
5 марта 1885 года
Вы пишете, чтоб я прислала прочитать свои записки о матушке-схимнице Ардалионе. Я очень желаю и сама, чтоб вы их прочли, но мне хочется их сначала переписать, а то они очень дурно написаны и с такими перемарками и выносками, что в них трудно разобраться. Только вчера я их выручила от Правдина, и когда они будут переписаны, то я их пришлю к вам.
1 декабря 1885 года
...Что вам сказать о себе? Хочется молчать. Начинаю понимать, что молчание плодовитее всякого слова. Молчать словом, помыслом, чувством - вот какое молчание вожделенно, потому что и говоришь, и думаешь, и чувствуешь - все страстно-греховно. "Да молчит всякая плоть человеча". Далеко от этого молчания моя грешная душа, но иногда приходит желание молчания, точно отяготится душа суетностию, точно она потеряет вкус ко всему земному, преходящему, точно она увидит несостоятельность брения. Вот и пожелает замолчать.