Заранее приготовили все, как должно, но провидение в своей неисповедимости распорядилось иначе.
Мадонна Пика уже вышла из юного возраста, и первые роды обещали быть трудными. В тревожное время, сознавая опасность, благочестивая женщина вновь прибегла к молитве. Вспомнила вифлеемскую пещеру, скромную обстановку, в которой родился Спаситель, и, просвещенная высшим светом, решила последовать примеру Пресвятой Девы.
Она приказала служанкам постлать ей ложе в нижней части дома, где муж обыкновенно ставил лошадей, и попросила, чтобы туда привели вола и ослика. Когда все было готово, она с трепетом сошла вниз и, улегшись на сено, без особых мучений разрешилась от бремени.
В городе происшествие вызвало немалый шум. Кумушки и соседки, собираясь, судачили о мадонне Пике. Не постигая смысла случившегося, они все объясняли прихотью беременной женщины. С того времени прозвище Пика совсем заменило крестное имя Джованна: сорокам приписывается прихотливость желаний.
Сплетни кумушек не проникали за ворота дома Пьетро Бернардоне и не умаляли счастья мадонны Пики. Она жила как в раю, пестуя дитя, чей плач наполнял мать не печалью, а радостью.
Однако как ни была велика ее радость, она не забывала о христианском долге. Принеся младенца в церковь Св. Руфина, она присутствовала при его втором рождении в крестильных водах и дала мальчику имя Джованни. Разве в его появлении на свет не было сходства с появлением на свет Иоанна Крестителя? Св. Елизавета, как и мадонна Пика, горевала о своей бездетности, и ее молитвы и добрые дела были вознаграждены рождением младенца.
Однажды странный паломник постучал в дверь дома мадонны Пики. Почтенного вида, с мягким взором. Он попросил разрешения взглянуть на малыша и прижать его к груди. Жалея бедняка, Пика сначала досыта его накормила, а потом отвела к сыну.
Паломник, взяв младенца на руки и подняв вверх — при этом торжественностью он напоминал святого старца Симеона, — благословил его такими словами: "В один день в этом переулке на свет появились два мальчика. Один, — и он указал на того, которого держал на руках, — станет одним из величайших святых, другой — одним из наихудших негодяев".
Сказав это, он удалился, и никто его больше не видел.
Глава II,
в которой рассказывается, как св. Франциск стал предводителем юношей в Ассизи, а также говорится о его христианском воспитании.
Когда у Пьетро родился сын, сам он находился в Провансе. По благополучном окончании дел, с легким сердцем, отправился он в обратный путь. Но истинная радость ждала его дома: наконец-то жена подарила ему наследника.
Пьетро ликовал, ибо к прочим его недостаткам — честолюбию, пристрастию к роскоши и к заносчивости перед людьми — надо прибавить безграничное тщеславие. До рождения сына он хоть в одном полагал себя ниже других смертных: его весьма тяготило отсутствие наследника. Теперь все изменилось. У него есть свое дитя, можно строить планы на будущее, можно возлагать на него великие надежды, растить по своим понятиям: вырастет — все кругом только глаза раскроют от изумления.
Первым делом он сменил ребенку имя. Пьетро не хотел, чтобы мальчик стал отшельником, сумрачным исхудалым аскетом, как Иорданский Креститель. Он хотел видеть его прекрасно воспитанным молодым человеком, знающим толк в музыке и поэзии, в одежде из красивых тканей, которые привозил на продажу отец; важным военачальником, владеющим мечом и ведущим отряды воинов в сражение. Поэтому он нарек сына Франциском — пусть, мол, самим именем уподобится тем благородным французам, которые с рыцарской доблестью соединяют обаяние стихотворца и изящество.
Детство и юность Франциска отмечены отцовским влиянием. В школе Святого Георгия, в своем приходе, он изучал латинский и народный язык, от отца научился проникать в смысл провансальского языка и наслаждаться провансальскими стихами, записанными на чудесном, украшенном миниатюрами пергаменте.
Душа его, от природы открытая прекрасному, понемногу впитывала "веселую науку". Усвоенное он, в свою очередь, передавал молодежи города на общих празднествах.
Скоро он стал заметен в среде сверстников, те подпадали под его обаяние, любили его, беспредельно им восхищались.
Франциска провозгласили королем пиров и праздников, предводителем юношества Ассизи; не было такого блестящего собрания, где бы Франциск не оказвался на виду. Его мандолина издавала нежные звуки, голос трогал сердца, одежды блистали. Все улочки и переулки Ассизи слышали его шаги, окна открывались, из-за ярких гвоздик выглядывали любопытные девушки.