– А! а! Вот видишь!
– Но любовь бедного крестьянина и пастушки может ли занять такую великую царицу, как ты?
– Должно быть, может, потому что я предлагаю тебе рассказать. Так ты любишь пастушку?
– Да, государыня.
– Как ее зовут?
– Фабиола.
– Который ей годъ?
– Ей было шестнадцать лет, когда я был принужден вступить в легионы Цезаря.
– А сколько времени ты служишь?
– Будет три года в октябрьские календы.
– Значить Фабиоле теперь девятнадцать лет. Хороша она?
– Я ее люблю!
– Это значит все. Ты ее любишь… и ни одна женщина в мире не может сравниться с ней красотою – даже я?..
Предлагая ему этот коварный вопрос, Клеопатра смотрела в глаза Андроника. Он вспыхнул… а она наслаждалась смущением, причиной которого была она сама.
– А потом? – продолжала она.– О не бойся ничего! Я не рассержусь, если даже узнаю, что я не так красива, как пастушка Аквитании Фабиола. Она красивее меня? говори!..
– Красивее?.. нет!.. Фиалка не может быть красивее розы… но…
– Но, – продолжала она,– ты надеешься обладать фиалкой, и не надеешься иметь розу… Ты благоразумен: для тебя фиалка – первой в свете цветок!.. Однако, положим, что тебе будет дозволен выбор. Понимаешь? Положим, что роза снизойдет до тебя, – разве не будешь ты благодарен? отвечай!
Возбужденная усилившейся страстью, при последних словах, Клеопатра, лежавшая на подушках наклонилась к прекрасному стрелку, стоявшему перед ней, представляя его взорам, вследствие отстранения корсажа из прозрачной египетской ткани, часть самых сокровенных своих прелестей.
Андроник сладостно вздрогнул. Как ни мало был он прозорлив до сего времени, в эту минуту ему трудно было не понять природу чувствований внушенных им царице. Но не в это время, не в этот час выразилось ей его убеждение об этих чувствах.
Сцена, которую мы пробовали изобразить, при конце имела свидетелем,– чего актеры не подозревали,– Птолемея Меннея брата и супруга Клеопатры.
Без сомнения этого супруга вовсе не следовало бояться?– стоит ли бояться ребенка четырнадцати лет. Однако за отсутствием сознания своих прав, этот ребенок имел инстинкт, ибо взирая на описанную сцену с середины палубы, где он остановился, он сдвинул брови.
– Отвечай! – продолжала Клеопатра, сжимая крохотной ручкой мускулистую руку Андроника.
Царь прыгнул к ней.
– Клеопатра, – вскрикнул он, – смотри как потемнело небо! Будет гроза. Разве ты не сойдешь в свою каюту?..
При звуках голоса Птолемея, Клеопатра приняла более приличное положение, а Андроник отошел на три или четыре шага.
В тоже время оба подняли глаза к небу… Небо было величественно. Ни одного облака, не затмевало его лазури.
– Ты глуп, Менней, – сказала Клеопатра, недовольным тоном.– Ты глуп, с своей грозой.
– Ты действительно думаешь, что я глуп? – насмешливо возразил ребенок.
Наступило молчание; потом Клеопатра сказала.
– Ступай, Андроник, к своим братьям по оружию.
И вперив свой взгляд в бледное лицо царя, она подумала:
«Э! э! у львенка начинают прорезываться зубы. Это надо принять к сведению; мы постараемся помешать ему кусаться».
Яд играет большую роль в истории государей и государынь древнего времени, а также, увы! и в истории средних веков!..
Предвидя свое высшее назначение, Клеопатра с пользой употребила свободу изгнания. Никто не знает, что может случиться; даже на троне вас окружают люди, которые вас стесняют, и те, от которых хорошо избавиться без скандала. В Антиохии, где она жила, будущая царица Египта, изучила, под руководством великого ученого, искусство отравления.
Возвратившись из Италии в Александрию, первой ее заботой было снова начать курс учения, которым она пренебрегала со времени пребывания в Египте Юлия Цезаря.
Её дворец-Антирод (остров Роз) был как нельзя более удобен для этих занятий. Под предлогом отдохновения от долгого путешествия она заперлась в этом дворце в обществе близких женщин и сотни невольников, под охраной египетских солдат и десяти галльских стрелков.
Каждый день она удалилась в свою лабораторию, где анализировала, сравнивала и делала опыты с ядами всех сортов: минеральными, растительными, и животными. Ибо все три царства природы имеют одинаковое отношение как к добру, так и ко злу, содержа в себе жизнь и смерть. По большей части эти опыты производились над животными: собаками, кошками, птицами; иногда над невольниками, над несчастными, которых считали за ничто– нужно уметь заставить страдать, чтобы уметь убивать.
Она изучила первенство такого-то яда над таким-то противоядием. Радостная, от успехов в науке, Клеопатра, окончив занятия, присутствовала в дворцовом саду при упражнениях египетских солдат, которых учили гaлльcкиe стрелки.