– Ты полагаешь? Тем лучше! И так ступай, мой милый, поговори с ней… заставь ее говорить… научи, развей ее… Научи ее полюбить своего господина прежде, чем ему принадлежать. Слышишь, Родопис, если ты сумеешь воспользоваться уроками моего верного Эзопа, ты будешь для меня не простая невольница… Я, быть может, сделаю тебя свободной, как намерен сделать то же, для назначаемого тебе профессора. Короче… заслужите оба мою благосклонность и… больше я не скажу ничего… вы не будете раскаиваться!
Иадмон после этих слов удалился, оставив вместе Эзопа, которому было еще только тридцать лет, и молодую девушку.
Смотря на него она хохотала.
– Чему вы смеетесь? спросил он, восхищенный в тоже время тем, что поручение его расстроило.
– Тому, – отвечала она, – что если вы намерены заставить меня любить этого старика, которого золото сделало моим господином, то вы меня удивите.
«О! о! – подумал Эзоп,– а она с душком!»
– Однако… – сказал он вслух.
– Никакого «однако» нет, – возразила Родопа. – Я буду ему повиноваться… если буду вынуждена… но никогда не полюблю его. Подумал ли он о том, что встревожило вас там… в палатке пирата?.. Если б я и полюбила кого-нибудь, так человека, который имел бы сострадание к моему стыду… В таком случай, это был бы не он!
Эзоп чувствовал как сильно билось его сердце.
«Она признательна», – подумал он.
Родопис продолжала:
– И разве Иадмон молод или красив?.. Разве он доказал мне одно из самых благородных чувств?.. Разве рабы любят своего господина?..
«У неё есть ум, – подумал Эзоп.– Ум, сердце, красота, и я откажусь от обладания таким сокровищем!.. Ни за что!»
Ловушка была поставлена искусно, и Эзоп влетел в нее по уши, не смотря на свою мудрость.
После полупризнания, сделанного ему Родопой, естественно уже увлеченный ею,– где было ему взять силы, даже угадывая хитрость Иадмона, чтоб уничтожить эту западню своим поведением?
Однако, нисколько дней он боролся; нисколько дней он старался победить свою страсть…
Но они бывали постоянно одни…
Она была так прекрасна!..
И когда он говорил ей, для исполнения своей обязанности, об Иадмоне, столь добром и великодушном…
– Ты мне надоедаешь, – отвечала она с гримаской.
Какая ошибка, надойдать хорошенькой девушке, когда, по-видимому, стоить только захотеть, чтоб развлечь ее…
Наконец, однажды вечером, Эзоп открыл свою любовь Родoпе.
– Так что же? – сказала она.
После этого ответа могло случиться только то, что случилось. Увы! наши влюбленные не предвидели той печальной развязки, которая разрушила их счастье!..
Ничего не подозревающие, они c самого первого дня, в который была предоставлена им видимая свобода находились под надзором шпионов, наблюдавших за каждым их движением.
Когда после самых сладостных минут, проведенных ими, под безмолвной сенью дерев темного сада, они возвращались, обнявшись, в свое жилище,– на пороге встретил их Иадмон, который как будто их поджидал.
Беспокоиться пока было нечего; Иадмон часто ожидал таким образом их возвращения с прогулки употребленной ими без сомнения, для того, чтоб потолковать о своих постоянных обязанностях. Они поспешили разъединить слишком нежно сжатые руки.
Но Иадмон проговорил насмешливым голосом:
– Ну-с, господин Эзоп, мудрый Эзоп, добродетельный Эзоп, так то ты проводишь в жизнь свои правила? За добро ты платишь злом. Я тебя считал своим сыном. Более гуманный, чем Ксанф, у которого я тебя купил, я не только обещал не продавать тебя, но даже дал слово сделать тебя свободным. В благодарность за мою доброту ты обольщаешь невольницу, вверенную твоим попечениям… Ты крадешь принадлежащие мне ласки… Что ты ответишь?.. Какого наказания заслуживаешь ты за свою измену?..
Пораженный Эзоп склонил голову.
Родопа стояла гордая, спокойная, улыбающаяся.,.
Можно было сказать, что счастье, которое она вкусила, давало ей смелость противостоять гневу господина.
Этот последний, по прежнему насмешливо, продолжал:
– Ну, я доведу испытание до конца, чтоб доказать тебе как ничтожна твоя мудрость… Ты любишь Родопу? Я отдаю ее тебе. Ты на ней женишься.
Родопа радостно вскрикнула; Эзоп испустил восклицание, вовсе не имевшее того же смысла. Как ни был он увлечен прекрасной фракиянкой, перспектива быть навеки связанным с нею не очень льстила его воображению .
– Только, – продолжал Иадмон, – ты останешься моим рабом. Это меньшее наказание за твое преступление.
Женатый и раб! Наказание было слишком строго… Эзоп упал.
– Умилосердитесь, господин!.. – прошептал он.