Выбрать главу
Пенье отныне заглушено плачем[363], Горе владеет душой и умом, Лучший из смертных уходит: по нем, По короле нашем слез мы не прячем. Чей гибок был стан, Чей лик был румян, Кто бился и пел – Лежит бездыхан. Увы, зло из зол! Я стал на колени: О, пусть его тени Приют будет дан Средь райских полян, Где бродит Святой Иоанн.
Тот, кто могилой до срока захвачен, Мог куртуазности стать королем; Юный, для юных вождем и отцом[364] Был он, судьбою к тому предназначен. Сталь шпаг и байдан, Штандарт и колчан Нетронутых стрел, И плащ златоткан, И новый камзол Теперь во владенье Лишь жалкого тленья; Умолк звон стремян; Все, чем осиян Он был – скроет смертный курган.
Дух благородства навеки утрачен, Голос учтивый, пожалуйте-в-дом, Замок богатый, любезный прием, Всякий ущерб был им щедро оплачен. Кто, к пиршеству зван, Свой титул и сан Забыв, с ним сидел, Беседою пьян Под пенье виол – Про мрачные сени Не помнил: мгновенье – И, злом обуян, Взял век-истукан Того, в ком немыслим изъян.
Что б ни решил он, всегда был удачен Выбор; надежно укрытый щитом, Он применял фехтовальный прием Так, что противник им был озадачен; Гремя, барабан Будил его стан; Роландовых дел Преемник[365] был рьян В бою, как орел, – Бесстрашен в сраженье, Весь мир в изумленье Поверг великан От Нила до стран, Где бьет в берега океан.
Траур безвременный ныне назначен; Станет пусть песне преградою ком, В горле стоящий; пусть взор, что на нем Сосредоточен был, станет незрячим: Ирландец, норманн, Гиенна, Руан, И Мена предел Скорбят; горожан И жителей сел Разносятся пени В Анжу и Турени; И плач англичан Летит сквозь туман, И в скорби поник аллеман.
Едва ль у датчан Турнир будет дан: На месте ристалищ – бурьян. Дороже безан[366] Иль горстка семян Всех царств, если царский чекан
Страшнейшей из ран На части раздран – Скончался король христиан.

16. РАЗО ТРИНАДЦАТОЕ

Вы слыхали[367], как эн Бертран де Борн припомнил королю Арагонскому зло, которое тот причинил и другим, и ему самому. Немало времени спустя прознал Бертран и о новых учиненных королем обидах и выставить их задумал в новой сирвенте. Между тем рассказали Бертрану, что жил в.Арагоне некий рыцарь по имени Эспаньоль[368], владевший добрым хорошо укрепленным замком под названием Кастеллот, расположенным у границы с сарацинами, отчего этот рыцарь беспрестанно вел с ними войну. Король же весьма облюбовал этот замок, и вот однажды прибыл он в те места, и эн Эспаньоль вышел ему навстречу, чтобы услужить ему, и радушно пригласил его со всею свитой в свой замок. Но очутившись там, велел король своим людям схватить рыцаря и выставить вон, а замок присвоил.

Правда и то, что когда стал король Арагонский служить Генриху, королю английскому, нанес ему в Гаскони граф Тулузский поражение великое и пятьдесят его рыцарей взял в плен, а когда король Генрих дал ему весь выкуп, требуемый в уплату за пленных рыцарей, тот ее рыцарям не передал, а увез с собой в Арагон. Рыцарей же из плена освободили, и они сами за себя уплатили выкуп[369].

Наконец, правда еще и то, что некий жонглер по имени Артюзет однажды ссудил королю двести мараведи, и король после того держал его при себе целый год, не уплатив ему ни одного денье[370]. И вот случилось, что Артюзет жонглер поссорился с неким иудеем. Иудеи, собравшись, напали на него и тяжело ранили Артюзета и одного его товарища, а Артюзет с товарищем этим убили одного из иудеев. Иудеи тогда явились к королю и просили его выдать им Артюзета с товарищем для отмщения и предания их смерти, предложив королю за это двести мараведи. И король выдал их за эти деньги. И сожгли их иудеи в день Рождества Христова, как поведал о том Гильем де Бергедан в сирвенте своей, злословящей короля:

Ужасен будет Страшный Суд[371] Для нарушителя закона, Что мог спокойно слушать стоны Двух христиан в руках иуд: В костер с дружком во время святок Был Артюзет – придворный шут Им послан, ибо от приблуд Король наш получил задаток.

Другой же певец, по имени Пейре-жонглер, одолжил как-то королю денег и лошадей. Этот Пейре, кстати, старую королеву Английскую[372], пребывавшую в аббатстве Фонтевро, куда все старухи богатые уходят, весьма злословил, и велела она его убить по навету короля Арагонского.

вернуться

363

Пенье отныне заглушено плачем... – Р.-С. 80,23.

вернуться

364

...Юный, для юных вождей и отцом... – Трубадур обыгрывает прямое и переносное значения понятия Юности в куртуазном универсуме (см. VI, примеч. 6).

вернуться

365

...Роландовых дел / Преемник... – Роланд – известнейший эпический герой.

вернуться

366

...Дороже безан... – Безан – византийская монета.

вернуться

367

Вы слыхали... – См. разо десятое.

вернуться

368

...Эспаньоль... и т.д. – См. строфу III комментируемой сирвенты.

вернуться

369

Правда и то... и т.д. – См. строфу IV.

вернуться

370

...жонглер... однажды ссудил королю двести мараведи... денье. – Мараведи – испанская золотая монета; денье – французская серебряная монета. Чрезвычайно унизительно для короля то обстоятельство (возможно, вымышленное), что он занимает деньги у жонглера (см. строфу V сирвенты). Ср. далее о том, что "Пейре-жонглер одолжил лошадей и денег", т.е. именно то, чем обыкновенно одаривают жонглеров сеньоры.

вернуться

371

Ужасен будет Страшный Суд... Р.-С. 210,10 а. – См. жизнеописание этого трубадура (XCIII). Остальной текст сирвенты до нас не дошел.

вернуться

372

...старую королеву Английскую... и т.д. – В бенедиктинском аббатстве Фонтевро доживала свои дни Алиенор Аквитанская (ум. в 1204). См. VI, примеч. 8. Возможно, однако, что обозначение автором "матроны из Фонтевро" как королевы Английской произвольно и что речь идет всего лишь о Матильде, сестре Филиппа Фландрского, аббатиссе этого же аббатства.