Вскоре же, после того как оба они уехали, возвратился Гаусельм, и жена обо всем ему рассказала. Испытал он от этого такую горесть, что желал себе смерти, ибо мнил, что дама любит только его одного. Более же всего удручило его то, что спали они в собственной его постели. Потому-то и сложил он обо всем этом "злую кансону"[501], каковую вы сейчас услышите:
Кто закален в воспитании строгом[502],
Кто в испытаньях любовью проверен,
Тот уповает, что будет итогом
Дамы признанье за то, что ей верен, –
И, значит, стократ
Мне то, что дал, возвратят:
Живу, равно принимая,
Добро иль зло мне творят,
И все, любви угождая,
Вынесу – но не разлад.
Шел я в любви лишь по верным дорогам:
Так как восторг мой пред дамой сверхмерен,
Радость найду и в приеме убогом,
Но, оробевши, просить не намерен
Ни ласк, ни наград;
Однако, пусть их кричат –
Хочу получить сполна я:
По праву принадлежат
Мне главные доли пая –
День почестей, ночь услад.
Только желанье и служит залогом
Будущих благ, и хотя я растерян,
Все же меня утешает во многом
Нрав, что возвышен и нелицемерен,
И ласковый взгляд –
Ведь тех, кто Амором взят
В слуги, ждет участь благая:
Речи ее веселят
И, милости обещая,
Надеяться мне велят.
Кажется, нет больше места тревогам,
Но пред прелестной в себе неуверен
Я становлюсь и стою за порогом
Высокородной, поскольку немерян
Сокрытый в ней клад;
Все делаю невпопад,
Жду от нее нагоняя,
Но даже пусть посулят
Мне трон королевский Мая[503],
При ней я остаться рад.
Мудрый свободным от зауми слогом
С тем, в чьей душе след надежды похерен,
Шутит: "Знать, скудный надел ему Богом
Выдан!" – хорош афоризм или скверен,
Но я-то богат
Любовью; пусть лучше в ад
Добрая ввергнет, чем злая
Введет меня в райский сад;
Иной судьбы не желая,
Я счастлив и средь утрат.
Знаю о даме я, склонной к подлогам[504]:
Пояс супружеской чести утерян
Ею, как свойственно то недотрогам;
Гневный сарказм мой, увы, правомерен,
Когда нарасхват
Идет она, всем подряд
Вслух свой товар предлагая,
И рад, что ни сват, ни брат
Я ей, поскольку такая
Похвал достойна навряд.
Мария, дама благая,
Вам эти нравы претят,
Радует всех, привлекая
К себе, Ваш душевный склад.
Это последняя песня, какую он сложил[505].
Гаусельм Файдит влюблен был в некую даму из епископства Гап в Эмбрене по имени дона Джордана д’Эмбрен. Дама она была благородная, прекрасная собою, весьма куртуазная, сведущая в законах вежества, щедрая на всякое доброе дело и желавшая себе чести и славы. Гаусельм служил ей усердно, весьма ее превознося и прославляя, благодаря чему стала она числиться среди наидостойнейших дам. Мадонна Джордана весьма этому радовалась и веселилась и всячески старалась и поступать, как должно, и речи вести достойные, дабы Гаусельм Файдит не прослыл лжецом за все, что он о ней говорил хорошего. И так распространилась слава о ней и в ближних и в дальних пределах, что ни один благородный муж Вьенны и Прованса в грош себя не ставил, ежели не видел ее. И не было ни единой именитой дамы во всей окрестности, которая не завидовала бы ее красоте и ее достоинствам. И все, что я сейчас говорю, – истина, ибо мною самим и видено и слышано собственными моими глазами и ушами[506].
Так вот, пожелала мадонна Джордана доставить Гаусельму любовную усладу, и однажды вечером пригласила его в свой личный покой для беседы. И было ею столько сделано и сказано, что он от нее удалился, насыщенный радостью. Но только в самый разгар этих радостей маркиз Монферратский[507] собрался в крестовый поход и Гаусельма Файдита взял с собою за море[508]. И обо всем этом Гаусельм Файдит сложил такую кансону:
Был полон услад[509]
Этот час предзакатный,
Бель-Эспер[510], мне взгляд
Подарив столь понятный,
Прорвал цепь преград,
Сделав шаг безвозвратный, –
И вновь из свободной,
А до тех пор бесплодной,
Души – песнь звучит,
Животворный пролит
Дождь над почвой безводной:
Та, кем был я убит,
К жертве благоволит.
вернуться
..."злую кансону"... – Эта кансона, за вычетом последней строфы (см. примеч. 20), собственно, не является "злой кансоной", как кансона Ги д’Юсселя (см. XXII, 3 и примеч. 12).
вернуться
Кто закален в воспитании строгом... – (Р.-С. 167,52). – Эта песня дошла до нас в 18 рукописях, что говорит о ее большой популярности.
вернуться
...трон королевский Мая... – Во время традиционного праздника, которым в первый день мая отмечалось наступление весны, юноша и девушка, избранные майским королем и королевой, торжественно вводились в селение.
вернуться
...Знаю о даме я, склонной к подлогам... и т.д. – Автор разо, опираясь, по-видимому, именно на эту последнюю строфу, содержащую критику некоей Дамы, произвольно обосновывает ее вариантом того же сюжета, что и песню Гильема де Сент-Лейдьера "Заставляет Амор..." (см. XLI, 2).
вернуться
...Это последняя песня, какую он сложил. – Непонятно, чем вызвано это утверждение "биографа".
вернуться
…мною самим и видено и слышано собственными моими глазами и ушами (per vezer е per ausir). – Одна из формул достоверности, употребляемых авторами жизнеописаний.
вернуться
Маркиз Монферратский – см. примеч. 5.
вернуться
...взял с собою за море. – См. ниже, примеч. 28. После этих слов в рукописи лакуна, после которой стоят слова: мадонна Джордана (мадонну Джордану?).
вернуться
Бель-Эспер – возможно, не Джордана д’Эбрён, а Мария, жена Эблеса V Вентадорнского (ум. в 1221 г.), упоминаемая ниже в посылке песни (см. о ней примеч. 6 и ХХШ, примеч. 1). Сеньяли, как правило, употреблялись в мужском роде.