По прошествии месяца со дня рождения ребёнка стало известно, что сын в действительности оказался дочерью. В момент своего рождения она приподнялась, воскликнув "ХРИ!" Девочка обладала всеми чудесными знаками и символами, поэтому все благосклонно отнеслись к тому, что дитя оказалось дочерью. Царь дал ей имя Озер Нангьен, Украшенная Светом, и так её стали звать с этого времени.
Она изучала Дхарму с тех пор, как ей исполнилось восемь месяцев, и до шестнадцати лет под при смотром своего отца. Однажды, увидев отца, она сказала: "Э ма! Чудесная деятельность победителей, великий могущественный отец! Хотя земля растворится в не имеющей основы природе изначальной чистоты, проявления воплощений будд не прекратятся. Я также отношусь к божествам, поскольку моя природа является природой арьев. Я — женщина, обладающая глубокими и обширными предшествующими устремлениями".
Вскоре после этих слов белый свет пролился на дворец, и царь поднялся по радуге, как если бы она была лестницей. Ничто не удержало его, и он растворился в пространстве. Принцессе удалось утешить свою страдающую мать и принять на себя управление царством и установление его законов. Вся верховная власть была отдана закону учения Будды.
Однажды, когда Озер Нангьен отправилась на прогулку, она случайно встретила пятьсот монахинь, собравшихся в лотосовом саду. Там рос великолепный цветок лотоса со множеством лепестков, похожий на мандалу. Из кончиков лепестков этого цветка возник сияющий белый свет, столь ослепительный, что было трудно смотреть на него. Всё собрание неотрывно наблюдало это восхитительное зрелище. Посмотрев внимательнее, они увидели на пестике в центре лотоса шестнадцатилетнего юношу. Он пылал сияющим светом, улыбался и был исключительно привлекательным. Он был обворожителен и обладал всеми главными и второстепенными знаками совершенства.
Затем юноша сказал им:
"Э ма! Изумительная, божественная дева Озер Нангьен со своим собранием пятисот проявлений, замечательно, что ты пришла сюда сегодня. Твоё лицо подобно красиво окрашенной раковине, а твои зубы подобны ожерелью цветов белого лотоса. Язык твой похож на полоску шёлка макового цвета; твои улыбающиеся губы столь же привлекательны, как сочные лепестки лотоса. Твои удлинённые глаза и брови прекрасны и тонки, совершенны в своих очертаниях. Твои руки и ноги совершенно пропорциональны, твоя кожа нежна и гладка подобно шкуре антилопы. Ладони твоих рук и ступни твоих ног тонки и изящны подобно лепесткам цветка лотоса утпала. Твои груди возбуждающи, твой тайный лотос увлажнён и благоухающ. Твои волосы голубовато-зелёные, а твой лоб подобен белой сияющей луне. Твоя талия тонка, твоя манера держаться столь же соблазнительна, как манера шестнадцатилетней девушки. Ты являешься проявлением высшей супруги всех будд. Я — проявление Владыки Сострадания, Авалокитешвары. Я чудесно рождён из чистого лотоса. Как единственное божество, поддерживающее царство, ты, прекрасная дева, пришла сюда, чтобы встретиться со мной, благодаря своей карме. Дакини, ты привела всё своё царство на путь Дхармы!"
Тогда госпожа Озер Нангьен и её собрание из пятисот монахинь обратились к нему с такими словами:
"Эма! Рождённый из сердцевины лотоса, удивительный, благородный юноша, мы вне себя от радости, что встретили тебя. Видение твоего лица подобно утолению нашей жажды. Из своего сострадания, пожалуйста, пойди с нами во дворец".
Тщательно рассмотрев его, они решили, что, несомненно, по всем признакам юноша был проявлением будды. Его лицо казалось подобным раковине, раскрашенной тонкой кистью; его ладони и ступни выглядели подобно лепесткам цветка пали. Его голубовато-зелёные волосы были обёрнуты подобно шёлковому шарфу вокруг его головы. Его нос был совершенно пропорционален, губы полны, глаза вытянуты, а брови казались состоящими из лучей радужного света. На нём были драгоценные украшения. Его улыбка излучала очарование и счастье. Это был юноша приблизительно шестнадцати лет в самом расцвете сил, с внешностью столь великолепной, что на него нельзя было насмотреться. Он обладал главными и второстепенными признаками физического совершенства. Его речь была столь мелодичной, что звучала подобно пению певчей птицы калапанга.
"Ты являешься великим святым существом и истинным объектом нашей преданности и подношений, — сказали они ему. — Пожалуйста, встань и иди с нами!"