Соляную пещеру я внимательно исследовал и заключил, что место плохо подходит для обороны, тем более с такими подчинёнными, которых Крепыш использовал самым рациональным из доступных способом. Он сделал ставку на то, чтобы давить нападающих толпой мертвецов в галерее — это единственный вариант для обороны этих пещер, потому что в узких коридорах преимущество будет у живых, которые индивидуально почти всегда сильнее. Если только не применять ловушки с участием моих подчинённых…
Нет, гораздо проще, чем городить тут полосу препятствий из «Американского ниндзя-воина», начать создавать новых или модернизировать имеющихся воинов. И не только воинов.
А всё потому, что «природные» мертвецы постепенно рассыпаются вследствие интенсивной работы: они не только тупы, но ещё и хрупки, поэтому я совсем не удивляюсь, когда во время замаха киркой у кого-то вылетает сустав и кирка внезапно врезается в плоть соседа. А ещё уже несколько раз были инциденты с дробилками, но тут, думаю, и так понятно, как это обычно бывает…
Нужны новые трупы, без них вообще никак…
«Сгоняй на улицу, проверь, солнце зашло или ещё нет», — рыкнул я ближайшему немёртвому воину.
Продолжаю терзать пласт соли киркой.
Минут пять спустя, вернулся отправленный мертвец.
«Что там?» — вопросительно хрипнул я.
«Солнце заходит», — сообщил мертвец серией неуверенных рыков.
Мёртвый язык, насколько я понимаю, больше телепатический, нежели непосредственно связанный с этими хрипами и всхлипами. Просто остатки разума цепляются за вербальную коммуникацию и задействуют разлагающийся артикуляционный аппарат. Если всю жизнь говорил, то будешь, невольно, пытаться говорить и после жизни…
«Воины — за мной, остальные — продолжайте работу», — распорядился я и пошёл к выходу из галереи.
Колонна воинов проследовала за мной сквозь покрытую мраком штольню, а затем мы вышли на свежий воздух.
Птички, коих было слышно из преддверия пещеры, резко заткнулись и стали сидеть тихо, животные предпочли поскорее смыться подальше, а людей вокруг точно нет, потому что отряд Беляна точно смылся так быстро, что подстилки не успевали за ногами.
Делаю глубокий вдох. Мертвецы, зачем-то, повторили за мной. У них это получилось хрипло и жутковато.
«Идём искать свежие трупы», — распорядился я. — «Рассредоточиться по местности, держаться по двое. Найдёте — сразу тащите их в шахту».
Самое шикарное в этом способе общения — предельная доходчивость. Неживая телепатия использует не слова, а однозначные образы, доступные к пониманию даже самым тупым мертвецам на планете. Поэтому мертвецы начали рассасываться по окрестностям, чтобы найти мне новый материал для работы.
Инструментов толковых нет, только пара бытовых ножей, заточенных мною до бритвенной остроты, четыре мотка серой нити для починки одежды, моток толстой нити для обуви, а также набор из восьми игл разного качества. Совсем не похоже на прозекторский набор, но лучше так, чем голыми руками. В будущем найдём или купим всё, что может пригодиться. А пока — искать тела.
Я двинулся автономно от остальных, через кустарники, в сторону леса. Мне нужно найти не только тела, но ещё и животных, потому что нужны дополнительные органы для улучшения «Интеллекта» мертвецов.
Беру в правую руку нож и с недоброй ухмылкой[20] медленно брожу по лесу, как бывалый грибник. Наверное, жуткое зрелище — безглазый, безъязыкий и облезший тип, голый по пояс, ходит по лесу с ножом. Готовая завязка для хоррора.
Чувствую жизнь в кустах — кролик решил отсидеться в укрытии, пока мертвецы не уйдут по своим делам. Не повезло ему.
Бросаю нож, который насквозь протыкает листву и пригвождает братца-кролика к земле. Первый пошёл.
Вытаскиваю кролика из кустов, ломаю ему шею и привязываю его за уши к брючному ремню.
Метров триста спустя, снова чувствую жизнь, но уже среди высокой травы. А, нет, там кроличья нора, поэтому это не моя цель. Ну и хрен с тобой, раз не хочешь сегодня умирать…
Двигаюсь дальше, замечаю белку, сидящую в дупле, но толку от неё… Даже кроличьих сердец будет хватать едва-едва. Лучше бы, конечно, индюшачьи сердца, но на нашу бедность хватит и кроликов.