Эти стены — свои. Свои у каждого из нас. Как стена, которую она отчаянно пыталась пробить, чтобы уйти из этого мира. Как стена, которую протаранил Микия, упрямо, вопреки всему считая ее нормальной девушкой. Как стена, в которую бьется сейчас Асагами Фудзино, чтобы вырваться, освободиться… броситься навстречу смерти.
Да, в этом, в главном, Шики и Фудзино были одинаковы. Словно близнецы. И именно поэтому в этом маленьком мире им было слишком тесно вдвоем. Должна была остаться только одна.
— Ну же, давай. Теперь я вижу твои фокусы насквозь.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от вызванной потерей крови обморочной мути, Шики шагнула вперед. Пальцы правой руки крепко стиснули рукоять кинжала. Если Фудзино не способна пересечь свою границу… что же, ее просто придется уничтожить.
Когда Шики медленно появилась из-за штабеля, Фудзино не поверила своим глазам. Противница безрассудно возникла в ее поле зрения на расстоянии, которое нельзя было покрыть одним или двумя прыжками, и не за спиной, не сбоку, а прямо перед ней. Сознание Фудзино тоже мутилось — ее температура уже зашкалила за 39 градусов, но она все еще не понимала, что явилось настоящей причиной жгучей боли в животе.
— Я вижу… ты действительно безумна… — простонала она, вцепившись взглядом в Шики. Излом. Поле зрения исказилось. От виртуальных точек опоры, возникших на голове и ноге Шики, устремилась колдовская сила, способная скрутить ее тело, как половую тряпку.
…То есть, она должна была бы устремиться.
Шики, которую, казалось, ничуть не беспокоила левая рука, с которой срывались тяжелые черные капли, небрежно взмахнула ножом, отбив брошенный в нее вихрь торсионной энергии. Нет, постойте… она «убила» его.
— Не так-то просто опознать вещь, не имеющую формы. Но ты слишком разбросалась своей силой. Теперь я ее вижу — это спирали красного и зеленого света. И они… они красивые.
Фудзино не поняла, о чем говорит Шики. Единственное, что вспыхнуло у нее мозгу — теперь Шики непременно убьет ее. Она сжалась и лихорадочно забормотала, как заведенная:
— Излом. Излом. Излом, излом… Излом!!!
Но Шики уверенно и легко рассекала и отбивала все атаки. Напряжение заставило Фудзино скорчиться от боли — она уже не могла терпеть.
— Кто… ты?..
Взгляд темных глаз Шики был бесконечно глубок и непонятен.
— Знаешь, все сущее несет в себе несовершенства. В первую очередь люди, но не свободны от них даже стихии, человеческая воля и само время. Все, имеющее начало, должно иметь и конец — логично, верно? А мои глаза видят смерть вещей и явлений. Они особенные, подобно твоим.
Грозный взгляд заморозил дрожащую Фудзино на месте.
— Поэтому… если бы существовали боги, я смогла бы убить и их.
Шики сорвалась с места. Даже в атаке она двигалась стремительно, но необычайно грациозно. Мгновенно оказавшись перед Фудзино, она швырнула ее наземь и уселась ей на грудь.
Надвигающаяся смерть стиснула горло костлявой хваткой, но Фудзино все же выдавила:
— Ты… ты убьешь меня?..
Шики не ответила.
— …Но за что?! Я убивала только потому, что не могла вытерпеть этой боли!
Ответом был злой смешок.
— Это ложь. Тогда почему же ты улыбалась? Тогда — и даже сейчас, до сих пор. Почему тебя так распирает от счастья?
Фудзино нерешительно прикоснулась кончиками пальцев к губам.
Да. Уголок рта поднялся в страшной безумной усмешке.
Она не знала почему, она не могла понять сама… но она действительно улыбалась.
Ее первое убийство… отражение ее лица в луже крови на полу бара…
Второе убийство… отражение в луже крови на причале… было ли оно таким же?..
Ее подхватывало и несло бурным потоком чувств, которые Фудзино не могла узнать — всякий раз, когда она убивала людей. Что же это было? Раздражающее, невыносимое… текучее и изменяющееся. Превращающееся в извращенное удовольствие… или даже восторг?.. Да, она ничего не чувствовала, даже когда ее насиловали… и единственным способом разбудить заледенелые нервы оказалось жестокое убийство?..