— А что конкретно? Масштаба нет!
Показываю внизу справа.
— А!
В общем, Куза, а заодно и я с ним, потерпел полное поражение. Разгоряченные выскакиваем в коридор. Куза в возбуждении размахивает руками. Мне бы промолчать, но тут шило в бок — ну и пошло! Я тоже возмущен, но не так активно, и Додя Беленькая ко мне сочувственно: «Да мы все видели. Только ты и сказал дело».
Это было в 1978 г. Осенью того же года я сделал доклад на секторе «Об истории населения побережья Плещеева озера 10-13 вв.». После доклада Куза подскочил ко мне в коридоре: «Чего ты смотришь? У тебя же кандидатская». Я согласился, материала для кандидатской было вполне достаточно, но хотелось подкрепить территориальную связь открытых мной селищ с курганными могильниками связью хронологической, вещественной. Нужны были контрольные раскопки на двух-трех объектах, в сущности небольшие по объему. Но тут я полностью зависел от Крайнова. Лева Кольцов предупредил меня, что по таким вопросам с ним надо разговаривать при свидетелях и сам вызвался при сем присутствовать. Д.А. с энтузиазмом обещал всячески мне содействовать.
В это же время, т.е. в 1979 г., в нашем отделе мне была поручена тема «Археологическая карта Костромской области». Работа была связана с полевой разведкой и обследованием археологических памятников. В Костроме у меня почти сразу установились добрые связи и взаимопонимание с областным краеведческим музеем, размещавшемся в то время в Ипатьевском монастыре. От музея для работы в моем разведывательном отряде постоянно отпускали сотрудниц, Гусеву Светлану Михайловну и Виноградову Светлану Геннадиевну. По классификации нашей дочери Анны первая называлась Света № 2, а Виноградова — Света № 1. Михайловна по ряду обстоятельств бывала в нашей экспедиции периодически. Несколько позже она стала зам. директора музея по науке. Геннадиевна работала с нами постоянно и, кроме всего прочего, исполняла кухонные обязанности. Для отряда из пяти-шести душ не очень и обременительно, но все равно хлопотно. Выручала портативная газовая плита на две конфорки, купленная нами в первый же выезд в поле, и постоянный запас воды во фляге.
Иногда приготовлением еды занималась Алла Израилевна, всегда выезжавшая с нами во время своего отпуска. Раздавая пищу, она ориентировалась на аппетит и потребительские способности едока и всегда приговаривала, особо не вдаваясь в двусмысленность выражения: «Следите за рукой». В первый же сезон в семилетием возрасте состоялся и выезд в экспедицию нашей Анны. Здесь и родилась известная поговорка. Остановились мы на высоком берегу Волги. Был ветреный и прохладный майский день. Мама зовет: «Доченька, иди обедать». Нахохлившийся ребенок с засунутыми в карманы курточки ручонками ответствует: «У вас пообедаешь!» С тех пор и пошло. И по любым поводам.
Номинально я оставался еще у Д.А. сподручным. Во всяком случае все экспедиционное имущество и обеспечение лежало на мне. После разведки в своей области приехали мы в его экспедицию с надеждой на обещанные разведочные раскопки на Плещеевом озере. Сам он собирался провести раскопки на Берендеевом болоте. Откуда-то он услышал, что в прошлом году Микляев нашел здесь бумеранг, и загорелся идеей самому найти что-нибудь необыкновенное. В Берендееве обосновались в школе, а в делах все стало происходить так, как я и предвидел. Д.А. стал суетно рыскать по болоту в надежде на призрачную удачу. Мы с Кольцовым (ему он тоже обещал собственные раскопки мезолитической стоянки) изнывали от безделья и неопределенности. Между тем Д.А. попросил у шофера паяльную лампу для приготовления чая на раскопе. Тот ответил, что паяльная лампа на торфяном болоте, да в неумелых руках — вещь опасная. Сгорите. А вот есть у нас портативная газовая плита, ее и возьмите. А по моим раскопкам Д.А. все обещает:
— Я потом тебе всех отдам.
— Когда потом? Мне же надо хотя бы в одном месте слой в 0,5 м разобрать по порядку, а не котлован вырыть.
Между тем машина отправляется в Москву. Надо привезти в экспедицию жену Д.А., Марию Свет Борисовну. А она женщина не без амбиций, не всегда основательных. Правда, у меня с ней сложились отношения вполне лояльные, но я не очень обольщался видимым дружелюбием. Женщина археолог — это одно, а жена археолога — совсем другая разница и очень большая, как говорят в Одессе. При ней он делается другой, а она исподволь (на это у нее хватало ума) начинает верховодить. А я этого не люблю. И вот приезжают. А с ней Алла, да еще с племянницей Танькой в придачу. Ей обязательно надо кого-то прихватить с собой, облагодетельствовать. Возмущаюсь: