Невольно приходит на ум «Поднятая целина» М. Шолохова. Что бы там ни говорил злопыхатель Солженицын с подпевалами, но я не знаю более художественно цельной картины становления колхоза в отдельном населенном пункте. Публицист Солженицын пускай отдохнет. «Поднятую целину» первый раз я прочитал тогда же еще в подростковом возрасте и находил немало соответствий в жизни своего села, в особенности в той атмосфере воодушевления, с которой герои Шолохова и мои односельчане начинали новую жизнь. Соревнование. Моя мать вместе с тремя или четырьмя товарками сбивались в группу и показывали работу: вязали в рабочий день по 600 и более снопов и складывали их в копны. Прикиньте, один сноп в минуту — 10 часов без разгибу. А мою мать еще тот или иной мужик наперебой упрашивал встать с ним в пару.
В это время отец был назначен бригадиром 2-й бригады, 1-й бригадой командовал тоже Комаров и тоже Ванька, по прозвищу Дикарек. Уборка хлебов подходила к концу. Нужно было постараться, поднажать и смахнуть недожатую пшеницу. Задумали выйти на работу в ночь и обогнать 2-ю бригаду. Мать была в 1-й бригаде, и ей наказывали: «Ты своему не говори». Но и те парни не промах. Сами сорганизовались. Кто кого! Бригадиры, наверно сговорившись, к окончанию припасли бабам в угощение красное вино «Кагор». Полуголодные бабы с устатку и с непривычки округовели и всем кагалом карнавальным шествием двинулись к правлению. По пути лежала река, и бабы в одежде кинулись в воду бултыхаться. На площади перед правлением началось главное действо, песни, пляски с частушками-прибаутками. Мужики держатся в стороне, не вмешиваются. Андрей Хохлов подошел к своей Нюшке:
— Дура! Дети голодные, иди домой.
— Ах, я дура!
А тут как раз подъехала подвода с водой в бочках. Вскочила на подводу и мокрой мешковиной давай хлестать своего благоверного по физиономии. Он уворачивается, а она намочит тряпку в бочке и еще, и еще. Ну, истинный бабий бунт, бессмысленный и беспощадный. Тяжелая работа нуждается в разрядке, в карнавале.
Что-то не помню я, чтобы мы получали тогда на трудодни нечто существенное. Несколько позднее от бескормицы у нас чуть не подохла корова. Чтобы не допустить окончательного падения, ее подвешивали в стоячем положении на веревках. Бабы-соседки, Лизавета Репина через дом, Полька-Конфетка Улитина через четыре дома и моя мать в стужу и ветер открыто ходили в поле к колхозным скирдам соломы и тащили оттуда по вязанке на прокорм коровы. У нас в доме тогда проживала некая бобылка Арина Сергеевна. Молодая она сбежала от мужа в город и всю жизнь прожила в кухарках у господ, а в старости прибилась на родину. Только где была ее родня? Вот ее-то и увидел за сбором колосков на поле проезжавший мимо секретарь райкома. Он рьяно настаивал отдать ее под суд за воровство колхозной собственности. Насилу уговорили борца за колхоз пожалеть старушку.
Через некоторое время мать назначили кладовщицей. Ее долго уговаривали: ты же грамотная, а учет вести пригласим специалиста из района, научит. В общем, дело пошло. Первым ее приход замечал жеребенок Хозяин, превратившийся потом в красивого жеребца. Хозяин направлялся к кладовой, и мужики уже знали — идет. Мать открывала кладовую, Хозяин подходил к закрому с зерном и потреблял вволю. Однажды она устроила представление. На святки, когда ходит Коляда, она нарядилась в эту самую Коляду или Бабу Ягу, ворвалась в правление и стала охаживать праздно сидящих мужиков дрыном вроде помела или кочерги. Мужики скоро опомнились и с хохотом стали ловить озорницу, желая узнать, кто же это такая? Но ловкая и верткая «артистка» увернулась и не далась в их объятия.
Один эпизод из ее бытности кладовщицей я упоминаю только по отклику в связи с некоторым скандалом, случившемся этак лет через 60 спустя. Тогда добрый наш приятель Николай Денисович, муж ранее помянутой Польки-Конфетки, работал завхозом при местной больнице. Для покрытия какой-то недостачи он попросил помощи у матери. Через некоторое время он был готов вернуть долг, но мать сказала: «Ладно, я уже обошлась, не надо». И вот престарелая мать решительно заявила мне: «Все! Больше не могу, немедленно продавай дом и забирай меня к себе». А у нее все это надо делать быстро, как у Петра I. С помощью покупателя, давно пристававшего ко мне с просьбой продать ему этот дом, я довольно легко справился со всей этой процедурой. Но вот земля!