Между тем подошел и школьный сезон. Для Вити это было просто, 4-й класс был в местной деревенской школе. Мне же нужно было идти в 7-й класс, а 7-летка находилась в Иннокентьевке, в 28 км от нашей деревни. Там при школе был интернат, в который принимались школьники из окрестных деревень. Интернат помещался в сравнительно большом доме, разделенном на две половины. В одной половине в общей комнате жили мальчики. Вторая половина делилась на комнату для девочек и кухню со столовой. Нас мальчиков было душ 14, девочек примерно вполовину меньше. Среди нас были сироты, две пары по брату с сестрой и одинокий мальчик. Их содержание обеспечивалось государством, для чего при школе имелось подсобное хозяйство с наемными работниками. За семейных детей родители поставляли натурой определенное количество картошки, мяса и может быть еще чего-то. Хлеб был свой и доставлялся из дома с оказией не менее чем на неделю. Кормили хорошо, вволю. Кухарка жила в комнате в отделении девочек. Она варила великолепные борщи, и только там я стал настоящим едоком, а до этого был малоежкой.
Обстановка в общежитии была самая спартанская: в центре большой раздвижной стол, за которым свободно усаживалась вся братва, табуретки, вдоль стен железные кровати с соломенными матрасами, байковые одеяла. Постельное белье свое. Для занятий — простор. Но, уроки уроками, а и потехе час. Потешались по-всякому. Например, наганы. В Иннокентьевке располагалась МТС. Сюда на зиму собирались трактористы для ремонта своей техники. Там мы добывали медные питательные трубки от бензопроводов к мотору и баббит, сплав для заливки подшипников в тракторных моторах, и из этих заготовок отливали наганы-поджигалки. Начиненный серой от спичечных головок, он мог хорошо выстрелить. Однажды «хороший выстрел» разорвал в руках стрелка верхнюю часть рукояти. К счастью, дело кончилось большим синяком на внутренней стороне ладони. На стрельбище здешнего погранотряда среди всякой всячины мы подобрали снарядик, кажется, от 45 мм пушки и в общем собрании за столом сумели извлечь из него запал. Запал разборке не поддавался. Начали расковыривать. К нашему счастью капсюль запала, видимо, был подмочен и он не взорвался. Крошки от него горели неспешно и красиво под склонившимися над столом «исследователями». В конце испытания из гильзы высыпался сухой белый порошок. Пламя вспышки отшатнуло нас от стола, едва не обжегши глаза наши. А сам снаряд, сколько ни жгли на костре, подорвать не смогли.
Иногда ходили в лес и на заячьих тропах ставили петли из обожженной мягкой проволоки, но ни одного зайца мы так и не поймали. Посещение родного дома было не простой задачей. 28 км не 5 и даже не 10 км, но иногда мы решались и на это путешествие. Зимой на это можно было отважиться только в сопровождении попутных подвод, возвращавшихся из Архары или Иннокентьевки. Большую часть пути нужно было бежать за санями, чтобы не замерзнуть. Проехаться можно было, только хорошо разогревшись бегом.
В летние каникулы, кроме рыбалки, почти сразу надо было работать в колхозе. Первоначально в основном на сенокосе. Мы, ребятишки, подвозили копна, которые мужики складывали в стога. К одному гужу хомута была привязана веревка с шестом. Шест подтыкался под копну, свободный конец веревки окружал копну по основанию и привязывался ко второму гужу — поехали. Работа не тяжелая, но целый день. А у меня еще лошадь невзрачная монголка, но норовистая. Однажды она меня здорово цапнула в правое плечо. По второму году на тракторном прицепе было много труднее, в особенности на целине. Однолемешный плуг-кустарь с шириной борозды около 0,5 м нужно было на ходу регулировать по глубине специальным рычагом, стоя на раме задом к трактору. Устойчивость обеспечивается только ухватом рук за рычаг. Особенно тяжело приходилось опускать рычаг, чтобы не дать лемеху слишком заглубиться. Повиснешь на нем всем телом, а вес-то небольшой. Первые дни все нетренированные мускулы болели, особенно брюшной пресс, потом обошлось. Однажды подмятая под трактор березка потолще моей руки вывернулась из-под него пружиной и вдарила меня по затылку так, что и не знаю, как я устоял на перекладине рамы, уцепившись за рычаг, и не упал под плуг. К концу сезона из МТС поступил новый плантажный плуг, заменивший разболтанный и тяжелый в работе старый. Этот регулировался по глубине и углу наклона лемеха двумя крупными винтами посредством маховиков в виде небольших рулей.