В 1943 г. к началу нового учебного года наш 10 класс стал практически девичьим. Нас, 17-летних парней оставалось только трое: Сережа Сегренев, Гриша Маричевский и я (мне 17 лет исполнялось 20 ноября). Обстановка была тревожной, и мы не столько думали об учебе, сколько о войне и фронте. И фронт не замедлил призвать нас в свои ряды. К 20 ноября мы все трое и Витя Сазонов из 9-го класса получили повестки явиться в военкомат, «с вещами на парад». В военкомате собралась команда человек в 40. Получился перебор, один лишний. Вызвали Витю Сазонова и предложили остаться — у него оставалась мать с несколькими малолетними детьми. Витя отказался. Вызвали меня — ты хорошо учишься, вот и учись. Отказался. На фронт! И в тот же день уже темной ночью нас поездом доставили на ст. Шимановская в запасной полк. В полку на нас, новоприбывших, набросилась неорганизованная группа солдат-старожилов в надежде разживиться у нас какими-нибудь продуктами. У меня в запасе было три или четыре хлебца домашней выпечки, и я тут же раздал их «нуждающимся», немедленно сам оказавшись таким же. Тогда вся тыловая армия питалась по 3-й полуголодной норме, разбавленной неизбежным воровством, не известно на каком этапе прохождения пайка до солдата.
На другой день баня, стрижка под ноль и обмундировка. Вышли из бани — друг друга не узнаем. Да еще и одели нас, как дезертиров Первой мировой войны. Это были какие-то обноски, латаные-перелатанные. Унтера швыряли в нас, что у них было под рукой, и прогоняли дальше. Мне досталась латаная шинель с оборванными неровными полами до колен. Сукнецо ее просвечивало на свет как решето. Брюки попались командирские из синего сукна с кантами. Они скоро начали расползаться в разных местах от ветхости, и я не успевал сшивать дыры через край разрывов. Единственно удачной оказалась суконная гимнастерка с отложным воротником — по форме теперь полагались воротнички стоячие, но это никого не волновало. Ботинки были сделаны из старой кожи, а верх из кирзы от старых сапог. Все это подбивалось тоненькой подошвой из какой-то неведомой пластмассы. Форменные трикотажные обмотки длиной 2,5 м заменяли полоски, сшитые из кусков старого шинельного сукна. Довершали все старые стираные ватные буденовки, для дальневосточных морозов негодные. Рукавиц не полагалось, а свои у меня вскоре украли. Поясной ремень я сохранил свой. В таком обмундировании мы должны были проходить солдатскую науку зимой 1943-1944 гг.
Запасной полк — это что-то вроде накопителя солдатской массы для строевых частей. Недели две нас гоняли на разные работы, главным образом на разгрузку вагонов с лесом, иногда с углем. Тогда я заметил странную вещь. Основная масса пополнения тогда поступила из Горьковской (Нижегородской) области. Горьковские заметно отставали в физическом развитии от нашей дальневосточной группы. Низкорослые и слабосильные, они с трудом справлялись с работой по разгрузке вагонов. Там, где мы вдвоем брали и несли бревно, они копошились чуть ли не вдесятером. То же самое я наблюдал и немного позже, когда мне пришлось служить вместе с вятскими ребятами. Позже я объяснил это плохим питанием основного населения наших западных областей, где в колхозах на трудодни если чего выдавали, то самый мизер. Мой друг Володя Кривов из Чернского района Тульской области в 1946 г. вырос на 12 см. Сказался переход на питание по более «сбалансированной» по калорийности 1-й норме. Вообще-то мы, 17-летние, все еще должны были расти, но я в солдатах прибавил в росте всего 2 см.
Вскоре нашу группу в полном составе перевели в 22-ю окружную школу снайперов — мы были призваны со школьной скамьи, а потому считались грамотными. Она располагалась в военном городке Падь Моховая, что в 10 км от Благовещенска по железной дороге в сторону основной Амурской магистрали. Военный городок был построен до войны с претензией на обустройство армейского быта по последнему слову техники своего времени. Центр городка составляли два четырехэтажных капитальных корпуса под казармы и двухэтажного бытового корпуса. В каждой казарме размещалось восемь рот, по две роты на этаже, а всего 16 рот, объединявшиеся в четыре батальона. Так называемый бытовой корпус делился на две равные половины. В одной половине внизу была столовая, наверху — фабрика-кухня; во второй половине внизу — зрительный зал со сценой, наверху — библиотека-читальня. В подвале — котельная, которая должна была отапливать весь комплекс вместе с казармами и обеспечивать тепло для приготовления пищи. Кухня была оборудована специальными котлами из нержавеющей стали, нагревавшимися паром от кочегарки. За домами офицерского состава была еще и хорошо оборудованная собственная пекарня. Бытовые удобства — на дворе в значительно удаленных сооружениях типичной архитектуры из тесовых досок, по одному на корпус.