Наш путь к месту назначения проходил в товарном вагоне до моста через р. Амур перед г. Хабаровском. Там мы увидели начало тоннеля под р. Амур, построенного на случай разрушения железнодорожного моста во время войны. Он еще содержался в глубоком секрете, хотя вряд ли об этом не знали заинтересованные структуры. От моста мы сплавились на лодках вниз по Амуру до с. Найхин, вроде столицы нанайской этнической группы. Отсюда наши пути разделились. Две группы пошли по р. Анюй на лодках, а мы на нанятой подводе по лесной дороге до ближайшего населенного пункта Арсеньевка. Довольно большой поселок располагался в 30-40 км к востоку от Найхина. Население составляли спецпереселенцы из бывших кулаков и других, как теперь говорят, репрессированных элементов. Основное занятие — лесозаготовка и лесосплав. Для жителей поселка был установлен комендантский режим. Без разрешения коменданта никто не мог отлучиться из этого района, хотя дети некоторых поселенцев в это время уже учились в Хабаровске.
Дальнейший путь наш к границам нашей трапеции шел вглубь тайги по рекам, последняя из которых называлась Мади. Для транспортировки груза (инструмент, снаряжение, продукты питания) были наняты две лодки-плоскодонки. Кормчими на них были местный житель со своим взрослым сыном. Мы еще в предгорьях Сихотэ-Алиня, но реки с многочисленными, иногда затяжными, порогами, нередко чуть ли не через каждые 100-300 м. Двигаемся, отталкиваясь шестами. Главный пост на корме и опытный лодочник искусно удерживает лодку против течения, не давая ей развернуться боком и опрокинуться. Мы по двое по сторонам в каждой лодке усиленно толкаем ее вперед. Неопытные, иногда мы не справляемся на затяжном пороге, выпрыгиваем в воду и по камням толкаем лодку руками за ее борта. Вода холодная, но мы как-то не обращаем на это внимания. Наконец причаливаем у группы построек вроде какого-то поселка. Поселок из бараков или казарм с необходимыми службами (пекарня, столовая с кухней, баня и т.п.) еще совсем свежий, но совершенно пустой. Говорят, что здесь работали пленные японцы. Неизвестно, где они теперь? Репатриация маловероятна. Я видел пленных японцев на стройках в Комсомольске в 1949 г. Мы обосновались в отдельном домике, видимо, комендантском. Перед домиком высоко к сосне прибита жестянка с настораживающей надписью: «Осторожно! Согнем!»
Дальше мы должны были добираться пешком. Проводником согласился быть охотник из Арсеньевки, тоже административно высланный. По договору с ОРСом (Отдел рабочего снабжения) леспромхоза он снабжал мясом бригады лесорубов на участках. Орудием добычи у него была берданка под винтовочные патроны. При нем была собачка лаечной породы, небольшая, но очень цепкая. Она находила и останавливала зверя, лаем привлекая охотника, и могла остановить даже медведя и не дать ему уйти. Охотник по тропе довел нас до своей небольшой зверовой землянки — базы его промысла. У нас она стала перевалочным пунктом. Сюда мы за семь или восемь ходок перетащили свое имущество. Оставался еще один рывок, но наш лейтенант дальше от услуг охотника отказался. Он мотивировал свое решение опасением за сохранность неких секретных материалов, в частности аэрофотоснимков, и ненадежностью нашего спутника как ссыльнопоселенца. Белогвардейцы, кулаки, шпионы и черт знает что еще гнездилось в его мозгу. По нашему солдатскому мнению, он просто сэкономил деньги, которые ему были отпущены на наем проводника. С проводником мы не испытали бы того блуда, которого мы натерпелись с нашим лейтенантом. Даже не в пример опытный путешественник Владимир Клавдиевич Арсеньев всегда прибегал к помощи проводника.
Последний переход лежал к западной границе нашей трапеции, обозначенной сопкой «Сухая», как называл ее наш лейтенант. В Атласе Хабаровского края 2004 г. она обозначена как «вершина Сооли» высотой 1092 м. На ее вершине был установлен тригонометрический знак — высокая свежесрубленная вышка, с которой открывался широкий обзор с двумя или тремя такими же вышками на вершинах в пределах прямой видимости. Путь наш проходил по долине к верховьям речки, гремящей по каменистому руслу довольно широким, но мелким потоком. Базу мы устроили на мысу немного выше впадения в нее другого потока поменьше. Среди деревьев, окружавших нашу полянку, выделялся огромный кедр. Мы втроем не могли охватить ствол этого великана.
«Некоторые деревья поражали своей величиной. Измеренные стволы их в обхвате на грудной высоте дали следующие цифры: кедр — 2,9, пихта — 1,4, ель — 2,8, береза белая — 2,3, тополь — 3,5 и пробковое дерево — 1,4 метра» (Арсеньев В.К. По Уссурийскому краю).