— Ня надо, старшина, ня надо! Посадите его лучше в мою канцелярию, пусть он там проспится.
В канцелярии стол, скамейка и табурет. Володя улегся на стол, покрытый солдатской простынкой. Ему сделалось дурно, и его натура облегчилась от остатков употребленного в увольнении угощения. Утром по команде «Подъем!» он вместе со всеми выбежал на физзарядку, прикрыв простыней следы своего недержания. После завтрака ротный, пришедший для проверки порядка на подъеме, приглашает:
— Саржантский состав! Заходите ко мне в канцелярию на совещание.
В канцелярии все вымыто и выскоблено.
— Ну, счастье твое, Крупенков. Хуже тебя нарушитель нашелся.
Оказывается, он засек рядового Шведько, который пытался увильнуть от физзарядки, укрывшись шинелями, и заставил его подтирать Володькину блевотину.
Наш ротный любил блюсти дисциплину и кроме дежурных взводных нередко собственной персоной приходил наблюдать порядок на подъеме и отбое или затевал самолично провести политинформацию. По расписанию во вторник и пятницу полагалось по два часа политзанятий, в остальные дни — политинформация по полчаса. Ротный требовал сгонять на свою политинформацию всех, кого только можно.
— Что вы тут мне собрали? Вы соберите всех без исключения. Мне масштаб нужен.
В какой-то праздничный день благодушный ротный вещает нам заметно коснеющим языком:
— Вот вы все ее пьете, а вам же нельзя ее пить. А почему? Потому что вы в нее не втянуты. Вот я — мне можно! Потому что я в нее втянутый. Я вот сейчас 100 грамм выпил и еще политинформацию вам читаю. А вы не можете. Вот Шведько (солдат плечистый, ростом под 185 см), разве он может? Он же 100 грамм выпьет и сразу сопьется.
Передаю смысл, а бред этот растянулся на целых 30 минут. Мы с Володькой сидели за печкой, и можно было по-тихому смеяться.
В 1948 г. отряд получил задание на топографические съемки в Тувинской автономной республике. До Абакана отряд добрался железнодорожным эшелоном, а далее через Саянский хребет на собственных автомашинах. Штаб отряда обосновался за г. Кызылом, немного выше по р. Малый Енисей. Город расположен у слияния Енисея Большого (Бий-Хем) и Малого (Ка-Хем), откуда, собственно, и начинается сам Енисей. Рядовой состав размещался в больших палатках при двух деревянных строениях под службы штаба и офицерские квартиры. Вокруг сухая степь, к северу слабохолмистая, и горы на горизонте, встречаются обо, кучи камней с развешанными цветными тряпицами на дреколье. Жара. Енисей рядом, вода здесь холодная, но мы купаемся. Во время увольнения в город посетил местный музей. Нечто похожее я уже видел в музее г. Абакана, где отряд после высадки из вагонов эшелона готовился форсировать Саянский хребет на пути в Кызыл. Выставленные там диковинные древности были очень интересны, но, конечно, я не мог понимать их истинного значения, и рассказать было некому. По выставленным там предметам одежды я заметил влияние Китая.
Команды с топографами разъезжаются по своим квадратам. Друг Володя попал к лейтенанту Гусеву. Он однокурсник нашего Лябина, но не в пример ему оказался хорошим топографом. В 1947 г. он работал на соседней с нами более трудной трапеции и справился со съемкой успешно. Во всяком случае, по его трапеции в штабе я ни разу не слышал никаких негативных отзывов, тогда как относительно нашей майор Мазин нередко, как бы про себя, бормотал — фукграмметрия. В этом году лейтенант Гусев намеревался поступать в Академию (точного наименования не знаю). Он отработал свой участок в ускоренном темпе и возвратился в отряд около середины лета. Ночью в палатке меня разбудил неожиданно возникший Володька и предложил закусить сухарями. Сидим, грызем пережженные сухари, а он излагает свой план, явно навеянный идеей стремления его начальника в академию. Мы должны подать заявление на поступление в военное училище. Военных училищ много, а военно-топографическое только одно, в Ленинграде. В этом и был весь секрет замысла, поехать именно в Ленинград. Сомневаюсь:
— Володя! Стать военным — на всю жизнь? Не хочу! Да и тебе удивляюсь.
— Дурак! Мы с тобой поедем, а поступать не будем. Главное — съездить в Ленинград.
— А как поехать и не поступить?
— Там придумаем.
У начальства в отряде мы с Володькой были на хорошем счету, и наше намерение встретило полное одобрение и поддержку. Главное преткновение заключалось в том, что мы оба призывались из 10 класса, а документов об образовании у нас не было. Запрашивать справки из школы по почте очень долгая песня. Было приказано добыть для нас подобные справки в школе г. Кызыла. Для представительства с нами отрядили майора Сидоренко. Он отрекомендовался начальником штаба, и его просьба была уважена и встречена более благосклонно, чем требование Чапаева экзаменовать его знакомого коновала. Нас экзаменовали и выдали справки, что в результате мы показали знания, достаточные в объеме 9 классов. Путь для отправки в училище был открыт.