Первым в лаборатории меня встретил оказавшийся в коридоре Вениамин Иосифович.
— Вы у нас новый сотрудник? Ну, слава богу, хоть одним мужиком прибавилось. А то одни бабы, деваться некуда.
Познакомились.
— Давайте закурим с вами, Константин Иванович.
Сели рядом на ступеньки у двери, закурили, поговорили.
Впоследствии оказалось, что на время убытия завлаба в экспедицию Вениамин Иосифович обычно исполнял его обязанности, не придавая этому никакого значения. Немного позже к нему препаратором был пристроен Боря Сушко, бывший до этого рабочим со мной на складе.
Собственно, в так называемом кабинете мне ничего особенного делать было нечего. Иногда приходили лаборанты, просили выдать им несколько листов ватмана, тушь, карандаши, перья и т.п. Все это они собственноручно записывали в конторскую книгу, и не помню, чтобы еще и расписывались. В конце месяца я подытоживал записи и оформлял накладные за подписью завлаба в получении, и бухгалтерия списывала со склада выданные материалы. Вспоминается смешной случай. Завлабом тогда был уже Александр Федорович Дубынин, человек несколько недоверчивый и скрупулезный. Мы сидели за отдельным столом в комнате Гайды Андреевны и сверяли записи в книге с накладной. Между прочим А.Ф. спрашивает:
— А эти пять карандашей кто взял?
Отвечаю:
— Боря Сушко.
Из-за стеллажа голос Цалкина:
— Константин Иванович! Боре больше карандашей не давайте. Я дам ему 15 копеек, он сбегает купит.
Он постоянно потешался и подтрунивал над опасливой осторожностью Дубынина, обремененного ответственностью за лабораторию.
Забавной представляется реакция Цалкина на недоумение хозяйственников. Летом, в бытность его заместительства по заведыванию в лаборатории, был затеян косметический ремонт. Вдруг не хватило краски. Там и нужна-то была всего одна банка в 1 кг стоимостью около 10 руб. Обычно в бухгалтерии имелись средства на мелкие расходы по товарным чекам. Но таковые к этому времени были исчерпаны, и нужно было ждать начала нового месяца. Хозяйственники, зам. директора по АХЧ Владимир Захарович и завхоз Сергей Михайлович Родченков, не знают что делать. Цалкин достает десятку:
— На!
В магазин на Маросейку побежал я:
— Вениамин Иосифович, я возьму чек, и они потом его вам оплатят.
— Константин Иванович, не связывайтесь с этими хозяйственниками, пошли они ...
Много позже иной была реакция Б.А. Рыбакова в сходной ситуации, о чем мне рассказывал с великим смущением бывший в то время зам. директора по АХЧ Виктор Яковлевич Букарин. В двух соседних кабинетах убиралась перегородка, и они объединялись в один директорский. Тоже не хватало 10 руб. на лак для пола. Виктор Яковлевич объясняет ситуацию. Покрасневший Рыбаков судорожно выхватывает десятку: «Виктор Яковлевич, когда отдадите?»
Вскоре поступила срочная просьба из Новгорода прислать дополнительно некоторое количество плащей и резиновых сапог. Посыльным под рукой у хозяйственников опять оказываюсь я. Добиваюсь прибавки срока командировки вместо одного или двух дней до пяти или семи и с двумя набитыми плащами и сапогами рюкзаками отправляюсь в путь на автобусе. Встретил меня Борис Александрович Колчин:
— Очень хорошо. Только, Константин Иванович, вы тут не пейте. Нет, сами-то вы можете, но только с моими ребятами не заводитесь. А, собственно, за чей счет ваша командировка, кто должен оплачивать?
— Не знаю, Борис Александрович. Но поскольку командировка по вашему запросу, то мне кажется, что платить должны вы.
— Ага, понятно.
Позднее, в середине 60-х годов с тем же Колчиным произошел другой забавный эпизод. Бесцельно бродя по складу в наблюдении возможных непорядков, я наткнулся на небольшой ящик, одиноко стоявший на полу в явном небрежении. Я ткнул в него ногой и за проломившейся дощечкой увидел какие-то бумаги. Посмотрел: конторские книги с описью и рисунками деревянных предметов. А перед этим прошел слух, что Новгородская экспедиция потеряла «водяные» журналы, описи находок деревянных изделий, сохранявшихся в баках с водой. Кто-то даже сказал, что Колчин хочет нанимать лаборантов для восстановления описей, для чего придется вынимать из воды и вновь зарисовывать все вещи. Заходит Александр Филиппович Медведев. Спрашиваю:
— Говорят, вы потеряли водяные журналы?