Тут мужчина замолчал, делая очередной глоток и отставляя бокал в сторону. Потёр виски, а после неожиданно севшим голосом продолжил свой рассказ:
— Вот я и говорю, Женечка, всякое повидал… Не молодой же уже, старик. Опыт плавно переходит в стаж, есть что молодняку передать. Но то, что произошло вчера… И сегодня… Что в морге творится что-то не ладное я давно подметил. Всё-таки не первый год замужем, знаю, на что смотреть и как. Да и буду честным, не раз приходилось заминать дела с недовольными родственниками, да потерянными трупами. Но понять кто и что делает получилось далеко не сразу. Ох не сразу! Я ж этого подлеца по совету коллеги, — последнее слово Ивар Захарович буквально выплюнул, скривившись от отвращения, — из зала напротив взял. Говорит, молодой, перспективный, работает по призванию, а не по принуждению… А у нас сама знаешь, как с кадрами туго. Ну и взял. Он же ниже травы тише воды был. Работал отлично, претензий никаких, на дежурства рвался с энтузиазмом… Ни жены, ни семьи, а у нас больше половины женаты и с детьми, кто откажется поменяться сменами в праздники или дежурство лишнее спихнуть? Эт только года через два… Ты как раз на подработку устроилась… Так вот, в то время и начал подмечать. То лишнее вскрытие записано. То наоборот, нет оного в журнале. То отчёты не сданы, то опять-таки все и даже больше на месте. Там недочёт инструментов, тут перерасход расходных материалов… Я на санитаров грешил поначалу, потом на завхоза, а уж когда ко мне пришли с интересным предложением по протекции этого самого Коленьки, что б его удавили в застенках… Вот тогда и понял, какую чёртову змеюку на груди пригрел, да ещё сам же ей поле для деятельности обеспечил!
И я впервые за все годы работы в морге увидела, как пожилой и степенный Захарыч с размаху швыряет в стену бокал с коньяком. Что бы тут же грузно осесть обратно, сложив руки на столе и сцепив пальцы в замок. На меня шеф старался лишний раз не смотреть, и я терялась в догадках, с чего бы на лице начальника так отчётливо проступает чувство вины.
— Лихие девяностые прошли, а выродки того времени никуда не делись. Так, обросли деньгами, связями и усиленно стараются выглядеть обычными бизнесменами… Но я-то вижу! Да и манерами сии джентльмены не обеспокоились, что уж там… Зашли под вечер, с ноги дверь выставили и с порога заявили. дескать, либо я закрываю глаза и спокойно доживаю свой век, либо… — эффектная пауза сказала о многом.
Например, о том, что в случае отказа Захарычу грозило много чего интересного, но сугубо с летальным исходом. И ладно если для него одного…
Невесело усмехнулась. Мне методы этих товарищей были тоже знакомы. На себе испытала. Только если Захарыча просто на испуг за близких брали, то меня на банальный вопрос, прямо как по Шекспиру «Быть или не быть?». Вот только там Гамлет выбором мучился, а у меня и выбора не было: либо уступаешь, либо красиво, феерично и очень болезненно умираешь. Наверное, именно по этой причине я сейчас на любимого шефа не злилась и не обвиняла не в чём.
В конце концов, за свою семью я готова гордо и молча помереть с музыкой, пусть даже по собственной глупости. Так, за что мне злиться на пожилого человека, который просто спасал свою семью, как умел и как мог?
— Знаю, что дурак, — буркнул шеф, нарушая повисшую тягостную нам обоим тишину. — Надо было сказать, плюнуть на всё и пойти в полицию. Да только я своими глазами видел, как пришедшие «договариваться» со мною люди мирно и вполне по-дружески общались с ментами, заглянувшими к судмедэкспертам. Вот тогда до меня дошло, да… Что вариантов-то у меня не было с самого начала. Что тут не только Коленька, стоявший в дверях и гадко лыбившийся, замешан, но и мой коллега, так сказать. И ещё неизвестно, сколько сотрудников морга. Вот тогда я… Я испугался, Женечка. И предпочёл согласиться на все их условия. Денег мне не платили, но по крайне мере я мог работать и жить относительно спокойно. Ну и пытаться найти выход из всей этой ситуации, да…
Блюменкранц снова замолчал, уставившись в окно. А я сидела ни жива, ни мертва, только сейчас начав в полной мере осознавать насколько же масштабным было это чёрное дело. Я знала про Коленьку, догадывалась, что кто-то ему помогает. Но не могла и предположить, что судмедэксперты тоже оказались вовлечены в торговлю органами. И что они были настолько уверены в своих силах, что не боялись ничего.
Да, у нас, работников морга, труполюбов и труповедов, мораль искривлена, а психика подвержена профессиональной деформации. Но что бы настолько деградировать, это всё-таки надо быть уникальным человеком. Уникальным в откровенно хреновым, как по мне.