— Жмур? — позвала негромко, бросив куртку и рюкзак на пол и ёжась от этой давящей тишины и пустоты.
Ответа я не получила. Как не нашла своего любимого зомби и в ванной, и на кухне, и в комнате. Ничего. Как будто тут никогда никто кроме меня и не жил вовсе.
В груди шевельнулся страх, завязываясь в тугой узел с разливающейся по телу болью, пронизывающей меня насквозь. Я медленно прошла по комнате, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы сказать, куда делось это несчастье и что же произошло. Но взгляд то и дело натыкался только на отсутствие каких-либо вещей, даже пресловутого тамагочи. Только когда посмотрела на ноутбук, с удивлением увидела на нём маленькую флешку и листок белой бумаги, прижатый букетом из нелепых, простых ромашек.
И ничего больше…
Если Славик и удивился, найдя меня на пороге своей квартиры в полу вменяемом состоянии и с бутылкой вермута в руках, то виду не подал. Только молча кивнул, открывая двери и пропуская меня внутрь, отобрал бутылку, которую я, пока шла с магазина, успела выпить на треть, и усадил на диван, закутав в тёплый флисовый плед.
Он не задал никаких вопросов даже тогда, когда меня скрутило истерикой и ему пришлось держать меня в крепкой хватке, без слов поглаживая по спине и укачивая как маленького ребёнка. И только когда на смену яростным, злым слезам пришло болезненное опустошение, Славик принёс мне крепкий, сладкий чай, усевшись напротив и сжимая в своей большой ладони мои пальцы.
Откуда взялось первое слово? Почему я вообще заговорила? Наверное, всё дело в той особой, располагающей к себе ауре, окутывающей соседа. Он ведь не зря пошёл на психолога. причём именно на детского. И не смотря на всю его бандитскую, зверскую внешность, к Славику тянулись все. Потому что знали, что он выслушает, подскажет, поможет…
И просто даст ощущение того, что ты не один. Иногда просто очень трудно держать всё в себе, переживать всё, стиснув зубы и не подавая виду. Я не думала, что когда-нибудь мне придётся плакать в жилетку этому большому, доброму парню…
Но я так же не думала, что могу влюбиться в ближайшее десятилетие. Так что грош цена моим мыслительным процессам, на самом-то деле.
— Всего два слова, Слав, — наконец, выдохнула, закрыв лицо ладонями и сжавшись в комок. — Два слова. Извини. Андрей. Выходит, именно так его и зовут на самом деле. И дурацкая фотография на чёртовой флешке! Вот и всё… Вот и всё… — истеричным смешок сорвался с губ против воли и я дёрнула плечом, загоняя новый виток истерики как можно дальше и глубже. — Ни любимой работы, ни любимого человека, ни-че-го… Грёбаная сука жизнь!
Славки, хранивший до этого молчание, вздохнул и тихо сказал:
— Я думаю, он вернётся.
— Нет, — губы растянуло жалкое подобие улыбки. — Не вернётся.
— Вернётся, — с нажимом произнёс сосед, погладив меня по дрогнувшим плечам. И продолжил говорить с непонятной для меня уверенностью. — Вот только вопрос в том, простишь ты ему это или нет, Харон. И позволишь ли вернуться…
— Он не вернётся, Слав. Мне так никогда не повезёт, — горько усмехнулась, сползая по дивану вниз и сворачиваясь на продавленном сидении в клубок.
— И всё-таки?
— Не знаю. Сегодня утром я знала, что у меня есть всё, что нужно. Любовь, работа. дом… Семья, — ещё одна горькая улыбка.
— А теперь?
— А теперь у меня нет ничего, Славик. И уже не будет…
Закрыв глаза, я стиснула руки в кулаки, давя рвущиеся наружу слёзы. Алкоголь дал о себе знать, погружая в беспокойный, тяжёлый сон, который тоже не дал мне ничего ровным счётом. Ни покоя, ни уверенности, ни надежд.
Правда, на следующий день, вспоминая наш разговор, я позволила себе робко надеяться, что Славик окажется прав. Всё время вздрагивала от звука шагов в подъезде, чего-то ждала и пыталась представить, как будет выглядеть это возвращение блудного попугая на родину.
Вот только время шло. Шли дни. Затем недели. А Жмур так и не давал ничего о себе знать. Так что в это раз из меня вышел самый лучший предсказатель, ведь я оказалась права. Он так и не вернулся. Жаль, что жизнь не чёртова мелодрама, где обязательно будет счастливый конец.
Действительно жаль. Но видимо для вредных, ядовитых патологоанатомов, склонных к асоциальному поведению, своего «жили долго и счастливо» не предусмотрено природой. Вот и верь после этого сказкам!
Эпилог
Месяц спустя…
— Поздравляю, Шарик! Ты — балбес! — Анька, не стесняясь, отвесила ему подзатыльник, устроившись в кресле напротив и постукивая пальцами по подлокотнику.
Работающий за ноутбуком Богдан только насмешливо фыркнул, кидая на друга сочувствующий взгляд. Вот только влезать в перебранку не собирался. Моральная порка ещё никому не вредила!