— Ну, надеюсь, меня не убьют за это… — пробормотал он себе под нос, устраиваясь на наконец-то разобранном нормально диване и закрывая глаза. Засыпать в чужой квартире, обычно, было довольно тяжело. Только ключевое тут слово — обычно.
В квартире сурового отечественного патологоанатома заснуть удалось без труда, стоило только голове коснуться подушки. И снились ему, отчего-то, прыгающие вокруг него тамагочи, с розовыми пони в обнимку и ведьмами на мётлах, распивающими мухоморный самагон.
Пробуждение было внезапным. Чуткий сон нарушил тихий стук закрытой двери и едва слышно звякнувшие ключи, брошенные на зеркало в коридоре. Но это были все звуки, исключая усталые, шаркающие шаги по полу. И сколько бы он не прислушивался, в квартире продолжала царить тишина, переставшая быть уютной и окрасившаяся в какие-то гнетущие тона. Недоумённо нахмурившись, Жмур потянулся и встал, отбросив одеяло в сторону. После чего осторожно вышел из комнаты, выискивая глазами вернувшуюся домой хозяйку.
Нашлась она всё в том же коридоре, сидя на полу, прислонившись спиной к входной двери. Непривычно молчаливая, с осунувшимся от усталости бледным лицом, запавшими глазами и синяками под ними. Пуховик валялся рядом с ней, обувь стояла чуть в стороне. А Женя смотрела куда-то в сторону и…
Молчала. От чего становилось жутко, и парень невольно поёжился от ощущения холода, прошившего позвоночник.
Наконец, девушка медленно поднялась. Сгорбившись и опустив голову, она прошла мимо Жмурика, даже не обратив на него никакого внимания. Прошла прямо в ванну, не раздеваясь и уже оттуда послышался шум воды и тихий, какой-то совершенно обречённый вздох. Жутко захотелось задать вопрос, встряхнуть девушку и громко, чётко поинтересоваться, что ж такого должно было произойти, что бы довести до подобного ехидного и колкого человека…
Только он промолчал. И прошёл не слышно на кухню, хмурясь и пытаясь понять, откуда в душе взялись совершенно не нужные и неуместные чувства. Такие, к примеру, как беспокойство, желание обнять и утешить, желание оберегать и защищать. Они казались дикими и нелепыми, учитывая, сколько ж он с Женькой знаком, вот только ничего с этим поделать не получалось. Поэтому Жмур только вздыхал, поставив чайник на плиту и выискивая в хозяйских запасах чай и что-нибудь успокоительное. Бальзам, например. Седативные средства или ещё что-то подобное.
Нашлась сушёная мята. И за неимением лучшего, он бросил её в заварник, добавив три ложки обычного, чёрного чая.
Поставил кружки на стол и, дождавшись пока закипит чайник, залил всё горячей водой. После чего парень уселся за стол, набравшись терпения и приготовившись ждать. В глубине души шевельнулись неприятные предчувствия, приправленные лёгким волнением и мандражом. А всё почему?
А всё потому, что он видел, как работала Харон. Не очень много и не шибко вдаваясь в подробности… Всё-таки не смотря ни на что, не настолько у него крепкая нервная система. Но то, что удалось подсмотреть, вызывало лёгкий восхищённый трепет. Спокойно, хладнокровно, сдержанно. Да, болтая бесконечно, да едко и ехидно комментируя и подкалывая коллег. Но спокойно и без лишней рефлексии, ничему не удивляясь и ничего не пугаясь.
Вспомнив, как это выглядело, Жмур невольно сглотнул, пытаясь отделаться от красноречивых картинок перед глазами и подступающей к горлу тошноты. Долго высидеть непосредственно в зале он не смог и слинял в любезно предоставленную раздевалку, где сам не заметил, как уснул. Только вот увиденного вполне хватило, что бы сейчас сидеть и недоумевать: что же такого могло произойти, дабы выбить из колеи Харон?
Чай пришлось подогревать ещё раз, когда наконец-то по коридору послышались глухие шаги. Жмур вскинулся, поднимая голову и замер, совершенно неприлично открыв рот. И с огромным трудом подавив желание высказаться на таком родном и матерном русском. Ладно хоть на ум пришли несколько соответствующих эпитетов из корейского, именно их он и ляпнул вполголоса, разглядывая тень отца Гамлета.
В смысле, призрак патологоанатома, застывшего в дверях и глядевшего по сторонам невидящим взглядом. Выглядел этот самый патологоанатом, коли положить руку на сердце, жутковато. Футболка прилипла к телу, джинсы потемнели и висели мешком, тёмные волосы облепили лицо, став похожими на сосульки. Но самое страшное даже не это, а то, что с девушки ручьями стекала вода, вынуждая переступать босыми ступнями по голосу полу. На котором уже образовалась приличная лужа, вот только Женя как будто бы не замечала этого, медленно пройдя к свободному стулу и даже не усевшись, рухнув на него сверху.