— Ну что ж ты за мышь такая неправильная, а, Харон? Плачешь, колешься… Но всё равно собираешься жрать этот кактус, чёрт бы его побрал! Пусть даже настолько обаятельный, привлекательный и совершенно незаменимый в твоём одиноком хозяйстве! И вот что теперь делать прикажешь, а, товарищ патологоанатом? Плюнуть на всё и рискнуть или изобразить грозного, но трусливого зайца?!
Стук повторился, прерывая мой приступ самозабвенного самобичевания. И звучал так настойчиво, что я предпочла откликнуться, пока некоторые личности не завалились в ванну, лишая меня последних крошек самообладания. Я, конечно, не девушка-огонь…
Но рискую не сдержаться и добраться до пары статей так любимого Эльзой уголовного кодекса. И хорошо, коли это будут одни лишь домогательства… А ежели нет и меня понесёт на развратные действия? С моей везучестью они быстро станут темой для обсуждения в ближайшем отделении травматологии!
— Не влезай, — гаркнула, выпрямившись и включая душ. — Съесть не съем, но понадкусываю мастерски!
За дверью что-то звякнула, приземлившись на пол, и Жмурик ляпнул пару ласковых на своём любимом корейском. После чего громко топая и сопя, как обиженный ёжик, скрылся в глубине квартиры. Я же, переведя дух, залезла в душ, задумавшись на тему обещанной ночью мести. И с сожалением констатируя тот скорбный факт, что сегодня её исполнить в полной мере не получится.
Хотя бы потому, что у меня были свои, куда менее приятные планы.
Так что на кухню я явилась мрачная, сосредоточенно хмурящаяся и в одном большом полотенце, прикрывающем все стратегически важные места. Жмур сидел на табуретке, гипнотизируя маленькую кружечку кофе, стоявшую перед ним. Я тоже на неё посмотрела, гадая, откуда у меня в квартире взялись такие миниатюрные ёмкости. Но плюнув на это неблагодарное дело, недолго думая, уселась на колени к зомбику, реквизируя собственную пузатую кружку с чаем, стоявшую тут же на столе.
Сделала небольшой глоток, зажмурившись от удовольствия, и, чмокнув в нос недоумённо моргавшего бывшего мертвеца, невинно осведомилась:
— Значит, решил, что я тебе нужна, да Жмур? Но дело до конца не довёл, раздразнив себя и меня? Вроде как, мавр сделал своё дело, мавр может уходить, обозначив собственные симпатии? Хитрый ты, Жмур! Хитрый… Но глупый!
Тот в ответ только хмыкнул, обнимая меня за талию и пристроив подбородок на моём плече. Я сделала ещё один глоток, болтая ногами в воздухе, задумчиво закусив нижнюю губу. И отставила кружку в сторону. Дабы развернуться в чужих объятиях, положив ладони на плечи Жмура, и наклониться к нему, вкрадчиво заметив:
— Нет, Жмурик. Так дело не пойдёт… Обозначил привязанность? Так давай, убеждай меня в ней, заставь сделать первый шаг!
В этот раз поцелуй вышел нежным, медленным и чувственным. Он отличался от вчерашнего, в нём не было страсти. Разве только совсем немного, для вдохновения. Для этого же самого вдохновения, наслаждаясь реакцией партнёра, я прижималась грудью к обнажённому торсу Жмура и чуть поёрзала, устраиваясь на его коленях поудобнее.
И не смогла скрыть довольную улыбку, почувствовав, как то самое, пресловутое «вдохновение» нагрянуло в гости к милому недо зомби, явно усложняя ему жизнь. Впрочем, тот не очень возражал, сжимая меня крепче. Чуткие, тёплые пальцы скользили по краю полотенца. Забирались под влажную ткань и целуя в ответ сильнее, глубже, агрессивнее. Прикусывая губы и не давая никакой возможности отстраниться.
Лишь когда чьи-то шаловливые руки настойчиво сжали моё бедро, намекая, что ещё чуть-чуть и продолжение будет прямо сейчас и прямо здесь, я с трудом, нехотя отстранилась. И выдала, хриплым голосом:
— Увы и ах, Жмураэлло, продолжение банкета пока отменяется, по техническим причинам. Ввиду злопамятности, вредности и нетерпимости к обломам организатора сего мероприятия. Но… — я погрозила парню пальцем, не скрывая лукавой улыбки. — У тебя ещё всё впереди, да… Наверное. Потому что я ещё даже не начинала мстить!
С трудом, но мне удалось слезть с родных колен и даже гордо продефилировать к выходу с кухни, покачивая кружкой с чаем в одной руке и дирижируя невидимым оркестром при помощи другой. В моём воображении исполнялось что-то грандиозное и пафосное, а мою тощую, почти обнаженную фигуру освещали лучи софитов. В реальности же я чудом не перелетела через порог и, выглянув из-за угла, осведомилась со всей своей непосредственностью, на какую только была способна:
— Жмур, а Жмур! А ты как к кладбищам относишься?