Да я бы их тоже почуял. Если б не был так занят другими вещами…
Слабое утешение.
Обыкновенно враги не ждут, пока ты станешь посвободнее и не сосредоточишься.
Сбросив тело в пыль, я пошел за следующим.
Рептилоид уже пришел в себя и скрёб чёрными когтями по шее — пытался сорвать верёвку.
Чуток её затянув, я взвалил на плечи сразу двоих, затем вернулся за последним.
Этот не подавал признаков жизни.
Голова его, застигнутая в процессе метаморфозы, уже была похожа на человечью, но с острыми, словно заточенными зубами и чешуёй. На месте ушей были аккуратные дырочки.
Сюрреалистическая картинка, я вам скажу, эдакий современный Фантомас.
Придавив пальцами подключичную ямку, я попытался нащупать пульс… Но тут же бросил своё занятие: у того, кому только что сломали шею, пульс обычно не прощупывается.
Когда ж это я его?..
Перед глазами, словно вспышки, промелькнули отдельные фрагменты драки.
Это тот, что воткнул мне нож в спину, — сообразил я.
Кстати, — заведя руку назад, я нащупал ребристую, но скользкую от крови рукоять. Осторожно потянул…
Звук был точно такой, какой бывает на кухне, когда хозяйка разделывает свиную лопатку.
Рубашка, джинсы, всё было влажным, даже в ботинки натекло. Я поморщился.
Нагорит от Амальтеи: она терпеть не может отстирывать кровь. Надо подарить ей стиральную машинку-автомат, — мысль была несвоевременная.
Но вдохновляющая.
Жизнь продолжается. А значит, иногда нуждается в стирке.
Направляясь с мёртвым рептилоидом на плече к будочке, я внезапно подумал: а ведь я не огорчился его смерти.
Как и с тем водилой. Убил — и всё. Словно свечку потушил.
Что же со мной происходит?..
Я остановился, как был: на плече труп, спина в кровище, и даже хвост волос, который спускался ниже лопаток, пропитался и теперь был бурым.
Война.
Вот что происходит, мон шер ами, — словно вживую, я услыхал в своей голове голос Алекса.
Получается, как только прозвучало это слово — я переключился. С таким трудом усыплённые инстинкты пробудились, я перешагнул грань, отделяющую мирного жителя от индейца на тропе войны.
Се ля ви, — пробормотал я, обращаясь к трупу на плече. — Не быть мне шпаком.
И сбросил его рядом с остальными тремя. Поднялось густое облако пыли, оборотни закашлялись.
— Ну извините, господа хорошие, — сказал я, захлопывая дверь и запирая тяжелый засов изнутри. — Предупредили бы заранее — я б плёночку постелил, чтобы пол не пачкать.
Прислонив одного из оборотней к стенке, я снял с его шеи верёвку.
А потом приставил к горлу нож — тот самый, что вытащил из своей почки.
Оборотень сглотнул. Кадык скакнул по горлу вверх-вниз, как поплавок.
Намёк понятен: открывать рот без моего дозволения не надо…
Я всё время думал о тех мерзких жучках, которых напустил на меня один из их собратьев. Не хотелось бы снова вляпаться.
Шеф этого не оценит.
— Отвечаешь строго на вопросы, — сказал я рептилоиду, теперь уже — мужичку неуловимо-восточной национальности, в бороде по самые веки и с таким носом, что позавидует и царь Соломон.
Тот едва заметно кивнул и нервно облизнул губы: язык у него был чёрный, с раздвоенным концом.
Мне тоже захотелось сглотнуть, но я сдержался.
— Кто вы такие? — начинать всегда надо с простого.
— Краснодарские мы…
— Я спросил: не откуда. Кто.
Оборотень вновь облизнулся. Это действовало на нервы, и я еле сдержался, чтобы не ударить его по лицу.
— В смысле, как зовут, что ли? — спросил он.
Он всё ещё не понимал.
Тогда я протянул руку и пододвинул мёртвое тело поближе, чтоб мужичок его видел.
На нём тоже была верёвка, которую я теперь сдёрнул.
Тело принялось медленно преображаться. Сквозь чешую на лице проступила щетина, нос приобрёл характерные горбоносые очертания, на лысом черепе закурчавились чёрные волосы…
Как только метаморфоза завершилась, не осталось никаких сомнений: оборотень мёртв.
Шея была сломана столь основательно, что не помогла даже хвалёная регенерация двусущих.
Мужичок расширил глаза и тоненько засвистел носом.
— А ты как хотел?.. — философски заметил я. — На кого напорешься — от того и забеременеешь.
— Нам сказали, что вы — ботаны, — хрипло выдавил оборотень. Вместе со словами на губах его пузырилась слюна. — Сказали, вы экскурсии водите, туристов развлекаете.
— Это так, — я спокойно кивнул. — Но вам забыли упомянуть, что экскурсии, как правило, ночные… — и я широко улыбнулся, обнажая клыки.
Что поделать. Рядом с Алексом я и сам сделался немного театралом.
Увидев клыки, оборотень засучил ногами, пытаясь зарыться в каменную стенку.
Он скулил, взгляд в панике метался по моему лицу.
— И кстати, — я облизнулся. — Сегодня я ещё не завтракал.
Последнюю фразу я добавил зря, потому что оборотень вдруг мелко задрожал, а потом сразу обмяк.
На штанах его стремительно расползалось влажное пятно.
Твою дивизию, — пробормотал я, прикладывая пальцы к его горлу. Пульса не было.
Инфаркт? Инсульт? От страха?..
Что-то хлипкие какие-то в Краснодаре оборотни.
Ладно, перейдём к следующему.
Усадив предпоследнего рептилоида, я освободил его от верёвки. И сразу сказал:
— Чтоб ты всё понял правильно: я буду задавать вопросы. Если ответишь — уйдёшь живым. Вместе с товарищем. Если нет… — я вновь улыбнулся, но только слегка.
Чтоб не шокировать слабонервную публику.
— Спрашивай, — с заметным кавказским акцентом сказал оборотень.
— Какова ваша вторая сущность?
Я понял свою ошибку: вопрос «кто» имеет слишком много коннотаций. Надо быть более конкретным.
Вспоминай, как это было в Сирии, мон шер ами.
И меня вновь накрыло.
Чёрные, под кустистыми бровями глаза. С яркими синеватыми белками, с булавочными проколами зрачков… Выше них — белоснежная чалма, ниже — чёрная беспросветная борода. Из-под которой в меня летят проклятья на арабском.
К несчастью, нынешний допрашиваемый обладал схожей внешностью. Скорее всего, это и послужило триггером для пробуждения… Впрочем, сейчас это совсем не важно.
— Итак?.. — подтолкнул я.
Мужчина сморщился, отвернулся, но потом нехотя буркнул:
— Ящерицы.
Я моргнул.
Признаться, ожидал я чего угодно: крокодилов, аллигаторов, комодских драконов…
Включи мозг, мон шер ами, — сказал голос Алекса в моей голове, снисходительный и усталый. — Ну откуда в Краснодаре комодские драконы?..