— Рептилии, — медленно произнёс я. — Кто бы мог подумать?
— Я — скальная ящерица, — пояснил мужик. И кивнул на соседа. Живого. — Вот он — желтопузык. А этот…
— В гелленде был водитель, — перебил я. — С такими чёрными жучками…
— Гадюка, — сплюнул мужик. — Нэ наш он, пришлый.
— Господи, — прошептал я. — Вы же не хищники. Не бойцы. Так какого… вы полезли на рожон? Зачем приехали в Питер?
Мужик отвёл взгляд. Отвернулся, под глазом его задёргалась жилка.
Ясно.
— Вас вытеснили, — сказал я вслух. — Ваш товарищ, там, в геленде, сказал, что в Краснодаре — жопа. Теперь понятно, что он имел в виду. Кто вас выгнал?
— Ласки.
А, ну всё ясно, — я поднялся, с удовольствием распрямив затёкшие ноги, потянулся…
— Хищные грызуны — естественные враги всяких ящериц и змей. Вы просто не можете с ними конкурировать — не тот уровень. Но… Питер?
— У нас нэ было выбора, — угрюмо и обречённо поведал пленник. — Нам сказалы, еслы мы вас зачистим — получым защиту и мэсто в городэ. Сможем свой рынок открыть.
Убить двух зайцев, — подумал я. — Тот, кто их послал, знал, что ребята — никакие не бойцы. Он решил таким образом от них избавиться. А заодно — проредить нашу грядочку. Если повезёт.
— Предлагаю сделку, — сказал я, ещё только додумывая эту мысль. — Вы рассказываете, кто обещал вас крышевать и помогаете его найти. А мы постараемся вам помочь.
Рано или поздно всё устаканится. Если приложить усилия, конечно.
— Я нэ могу, — когда мужик волновался, акцент становился ещё заметней. — Он…
— Дай угадаю, — я вновь сел на корточки. — «Он» взял заложников, — пленник кивнул. — И сказал, что убьёт их, если вы не будете слушаться, — пленник вновь наклонил голову. — Но ты же понимаешь: заложников он убьёт в любом случае. Он просто таскает жар из костра чужими руками.
— Его отэц, — он кивнул на соседа. — Моя дэвушка. Его брат, — он указал глазами на того, кто помер от страха… По сердцу резанул коготь сожаления. — Думаэшь, у нас был выбор?
Внезапно я почувствовал слабость.
Бросило в пот, в висках застучали молотки. Чёрные такие. Как у психиатров…
Плюхнувшись на задницу, я скрестил ноги. А потом вытер пот со лба. Проследив за взглядом пленника, посмотрел на свою ладонь. Пот был кровавым.
Я вытер ладонь о джинсы — всё равно выбрасывать. И сказал:
— Мы его остановим. Я знаю, ты мне не веришь. Но тот, кто вас послал — сам пришлый. По идее, за пропиской вы должны были явиться к НАМ. К моему шефу, официальному члену Совета, дознавателю класса «Архангел». И в принципе, проблем я не вижу: вы — не хищники, вам не нужна своя, чётко очерченная территория. К тому же, вы могли бы принести пользу городу. Развитие торговли, приток новых продуктов…
— Мы ошиблись, — сказал пленник. — Но уже ничего не измэнить.
— Выход есть всегда, — увереннее, чем думал, произнёс я. — Расскажи об этом «решале». И я даю слово: мы с шефом сделаем всё для того, чтобы заложники остались живы.
Возвращаясь по тропинке в дом, я увидел исчезающие за воротами полицейские огни.
Надеюсь, это был не Котов.
Для обычных городских служб, у Алекса наготове все доступные разрешения. Он просто скажет, что пистолет выстрелил случайно: чистил, и…
Разумеется, участковый не в курсе, НАСКОЛЬКО шеф хороший стрелок. Он никогда не допустил бы такой детской оплошности.
Я был зол.
Зол настолько, что даже не жаждал крови. Просто хотел сомкнуть пальцы на шее психопата, который послал к нам мирных ящероидов, и сломать ему шею — так же, как сломал шею тому безвинному парнишке, которого послали к нам умирать.
Он послал их в наш дом. В НАШ ДОМ!
На нашу территорию.
Алекс считает своей территорией весь Питер — и это чистая правда.
Я же пока не настолько крут. Мои амбиции ограничиваются защитой домашнего периметра.
Шеф стоял на крыльце. В руке он держал пачку запаянных в пластик листков — как я и предполагал, разрешений на ношение различных видов оружия.
Молча пройдя мимо, я вошел в прихожую. Потоптавшись на коврике, всё-таки снял ботинки — Антигона только что помыла полы — и в одних носках пошел в гостевую спальню.
— САШХЕН! — рёв девчонки разнёсся по всему дому, даже стёкла задрожали.
Я недоумевающе оглянулся.
Упс… Забыл, что в ботинки тоже натекло. Теперь на наборном паркетном полу художественно пламенели багровые отпечатки ног.
— Прости, родная. Я как-то не подумал, — я виновато посмотрел на Антигону. Руки у неё ещё были влажные, розовые — видать, только закончила уборку. — Сейчас я всё уберу.
— Стой на месте, — приказала она. — Ты что, ранен? Где болит? Как ты себя чувствуешь?
Как шашлык, — хотел сказать я. Но вовремя прикусил язык. В растрёпанных чувствах Антигона шуток не приемлет.
— Всё хорошо, — сказал я вместо этого. — Мне совсем не больно.
— Не больно? — она хмуро заглянула мне в лицо. — Ты когда питался последний раз, горе моё?
— Не… не помню.
В последний раз я питался сегодня утром. Когда Алекс отворил для меня вену… Но я скорее откушу себе язык, чем признаюсь в этом Антигоне.
— Марш, — она толкнула меня в спину. — Термос в холодильнике.
Я посчитал за благо подчиниться. Не нужно её сейчас злить.
— Стой. Тапки надень.
Мне под ноги шлёпнулись кожаные тапочки без задников.
— Спасибо.
Я пошлёпал на кухню.
Достал из холодильника серебряный термос, и обжигая губы, приложился к горлышку…
Почему ты не пьёшь из чашки? — как-то спросила Антигона. — Ведь тебе же больно.
Потому что это не должно приносить удовольствие, — хотел сказать я. — Потому что всякий раз, как мне приходится пить кровь, я чувствую себя подонком.
Мне и должно быть больно.
Но я ей тогда ничего не сказал. И вообще: чем дольше я остаюсь не-мёртвым, тем меньше мне хочется об этом говорить с кем бы то ни было. Включая шефа.
Свиная кровь скатилась по горлу, смывая неприятный привкус болота, горечь разочарования, злость…
По телу прошла волна нестерпимой боли… И схлынула. За ней пришла волна эйфории — тело вновь почувствовало себя живым, и радовалось этому событию каждой клеточкой, каждым нейроном. Тут же дали о себе знать гормончики…
Адреналин, вазопрессин — хлынули в кровь, побуждая мозг действовать.
И я стал действовать.
Вернулся в гостевую комнату, содрал с кровати одеяло, из шкафа достал ещё одно, добавил несколько полотенец… Вернулся на кухню и принялся бросать из холодильника в пакет колбасу, сыр, какие-то огурцы в банке, кильку в томате…
Поразмыслил и выложил кильку обратно — её же нечем будет открыть. А давать парням нож, пускай даже консервный, я не собирался. Во избежание.