— Отыщешь так же, как твой источник силы?
— Вот что ты привязался, аки клещ, к источнику? — возмутился волхв. — Будто спровадить меня скорее хочешь!
— Хочу. Проблемы?
— Да нет, никаких проблем. Денег на мясо дай.
И снова спорить с ним показалось жнецу куда большим злом, чем согласиться. Он поманил пальцем кошелёк — тот вылетел из кармана пальто и покорно лёг в руку хозяина — отсчитал несколько банкнот из отпускной премии и протянул Кощею. Тот с интересом рассмотрел непривычные яркие бумажки, удовлетворённо хмыкнул и направился к своей железной сбруе. Сменил тапки на сапоги, надел нагрудник, распустил волосы, прижал их короной и в таком виде вышел за порог.
Чуть больше полувека назад его вид мог бы вызывать серьёзные вопросы у местных правоохранителей, но сейчас другие времена, и людей уже трудно чем-либо удивить. Да жнецу, по большому счёту, было совершенно всё равно, как Кощей будет выкручиваться.
По «лавкам» волхв бродил долго, подарив ещё пару часов покоя, а вернулся с двумя большими пакетами, украшенными логотипом известного супермаркета. Повторил процедуру переодевания в обратном порядке и молча скрылся на кухне. По отсутствию вопроса: «а где здесь очаг?» — можно было понять, что как пользоваться индукционной плитой Кощей разобрался. Да и сложно, наверное, запутаться в четырёх кнопках… или их там восемь? Кажется, со дня покупки жнец не использовал это устройство ни разу — просто почему-то подумал, что в любом доме должна быть плита. Для порядка.
Спустя полторы серии воздух наполнился совершенно дивным ароматом, нежным и пряным, способным растревожить воображение даже самых стоических аскетов. Будь жнец на службе, он, может быть, и смог бы совладать с его манящим зовом, но сейчас, в праздности, он быстро пал жертвой запаха и, ведомый им, побрёл на кухню.
Кощей восседал во главе стола, крепко сжимая в руке нож, а перед ним в большом блюде возвышалась гора прожаренного мяса, покрытого тонкой хрустящей корочкой из специй.
Жнец присел на противоположном конце и мысленно потянул угощение к себе. Кощей перехватил его на полпути, блюдо замерло, удерживаемое равновеликими силами.
— Я, вообще-то, только для себя готовил. Ты не говорил, что тебе тоже надо!
Блюдо мелко задрожало.
— Ты съел мою лапшу, так что теперь делись!
— Тоже мне, сравнил воробья с лебедем!
— А ещё купил это мясо на мои деньги!
Блюдо, раздираемое магией, уже не просто дрожало — готово было опрокинуться, оставив без ужина обоих.
— Ладно, отпускай, — сдался, Кощей, чуть ослабляя хватку. — Поделюсь.
Он и правда разложил мясо на две тарелки, подумав, добавил на вторую нож и метко запустил через стол. Жнец притянул из ближайшего шкафа вилку и уже собирался попробовать…
— Одного я не понимаю, — встрял Кощей. — Зачем ты ешь с помощью гребня?
— Я бы мог в ответ спросить тебя, зачем ты закалываешь волосы столовым прибором, но не буду.
На этом пикировка закончилась — да и не особо хотелось болтать, когда перед тобой лежит ароматный, ещё дымящийся кусок мяса. Острый нож легко рассёк запечённую корочку, обнажая благородную розовую мякоть с сочными и мягкими волокнами, раскрывающимися при каждом надрезе. С самых первых дней появления в продаже лапши быстрого приготовления жнец считал её самым оптимальным с точки зрения вкуса и удобства продуктом, но стоило попробовать Кощеево блюдо — и он сам уже был готов считать её гадкой похлёбкой. Вкус сочного и плотного мяса в его таинственной пряности приносил какое-то необъяснимое удовольствие, заставляя тянуться к каждому новому куску…
— У меня к тебе… деловое предложение, — произнёс жнец, когда тарелка опустела.
— И какое же? — Кощей заинтересованно наклонил голову, с замершего на кончике ножа мяса в тарелку капнул золотистый сок.
— Пока ты каждый день будешь готовить что-то подобное, я обещаю не напоминать тебе про источник… — А ведь буквально полчаса назад он бы даже и мысли не допустил, что способен выговорить такое!
— Хм… интересно… — Кощей сделал вид, что усиленно думает, потом не выдержал, расхохотался. — Я согласен, отличная сделка! При условии, что, пока я не найду клад, за всё платишь ты. И да, про клад мне напоминать тоже не надо.
— Да сдался мне твой клад… Договорились.
— Кажется, это начало прекрасной дружбы, — заикнулся-было волхв, но жнец не был готов заходить так далеко.
— И не мечтай.
— Ладно-ладно, не всё сразу, — Кощей покладисто пожал плечами с наслаждением укусил поджаристый бочок…
Посреди ночи жнец внезапно проснулся. Некое сверхъестественное чутьё извещало его о нарушении должного порядка. Пару минут он безуспешно пытался отогнать от себя дурное предчувствие, потом высунулся из-под одеяла и сел, прислушиваясь. Ночь наполняли обычные звуки города: треск моторов, безвкусная музыка, которой парни на дорогих и не очень машинах пытались завлечь прогуливающихся по набережной девчонок, ветер, запутавшийся в ветвях берёз… и тихий шорох — даже не звук, а отголосок звука вне материального мира. Отчаявшись определить его источник, жнец вышел в коридор, длинный и прямой, с обеих сторон упирающийся в окна, подсвеченные отражениями уличных фонарей. Звук как будто усилился, к нему добавилось железное позвякивание.
— Кощей?.. Кощей!
— Что? — волхв выглянул из-за двери комнаты напротив спальни, сонно позёвывая. Весь его вид однозначно свидетельствовал о том, что источник у шума был иной.
— Здесь кто-то есть.
— В смысле, кроме нас?
Жнец нетерпеливо кивнул, и теперь уже Кощей предпочёл с ним согласиться:
— Хорошо, хорошо, я проверю внизу, а ты посмотри здесь.
Он сбежал по лестнице на первый этаж, а жнец выбрал чуточку больше непонравившееся ему окно и направился к нему. Сквозь щель в рассохшейся раме кто-то ловко подцепил тонким крючком старый шпингалет и распахнул створку, впуская ночной воздух. Маленькая стройная фигурка взобралась на подоконник, воровато осмотрелась… вскрикнула, заметив, что коридор не пуст, попыталась скользнуть назад, за окно, но от волнения запуталась в ногах и рухнула прямо на подошедшего жнеца. Инстинктивно вцепилась в подвернувшееся под руку запястье…
С безоблачного неба полуденное солнце вызолотило бескрайнее поле вызревшей пшеницы. Упругие колосья покачивались на летнем ветерке, рисуя мимолётные причудливые узоры.
— Княжна, постой, дитя неразумное! Пожалей свою старую няньку! Что я батюшке твоему скажу?
Она не слушает. Ноги путаются в подоле тяжёлого златотканого платья, но княжна упрямо бежит вперёд. К кому-то, кто ждёт её посреди пшеничного моря. При мысли о нём щеки окрашиваются румянцем, дыхание учащается, а сердце начинает колотиться так, будто готово выпрыгнуть из груди.
— Велеслав!
Ветер играет волной его буйных тёмных кудрей… но лица не разобрать.
Память о прошлой жизни — потаённое, запретное, но всего лишь воспоминание. А значить оно может сгладиться, стереться, исказиться…
Княжна любила его, любила всей душой, искренне и отчаянно. И даже сейчас, сквозь века, эта любовь сияла ярче солнца в тот светлый день. И когда она упала в объятия Велеслава, то всё её существо наполнилось безумным счастьем, столько редким и мимолётным для людей, а потому бесценным…
Чья-то рука нежно коснулась щеки, стирая одинокую слезу.
— Вы плачете? Почему?
Жнец открыл глаза, чтобы увидеть сидящую на нём Варвару. Заметив его взгляд, она чуть смутилась и отдёрнула руку.
— Потому, что ты тяжёлая. Больно, вообще-то! — ворчливо ответил жнец. Пожалуй, гораздо более ворчливо, чем даже собирался.
— Ой, простите! — пискнула девушка, поспешно вставая. Инстинктивно протянула руку, предлагая помочь подняться, но жнец не рискнул воспользоваться этим щедрым жестом.
— Ты на кой в окно полезла-то? — оказавшись на ногах, жнец сурово навис над Варварой — он был выше её на целую голову. — Ты что, воровка?