Кристина слушала печальные истории девочки: как Эмма в один день пропала, как сбежал Билли и еще несколько мальчиков, как потом Прыщ рассказывал, что беглецов съели бродячие собаки… Девушка не заметила, как глаза закрылись, и она погрузилась в сон.
Во сне ее ожидали кошмары. Она бежала по темному коридору, спотыкалась, падала и просыпалась. Снова засыпала под рассказ девочки.
– Утро, – сказал Кроу, когда принесли завтрак, Марии не было рядом, девочка, наверняка сидела где-то в своем убежище.
На завтрак было тоже, что и вчера на ужин, Кристина решила для себя, что не будет притрагиваться к еде. Надзиратель разнес еду всем пленникам и на обратном пути не забыл поглумиться над жнецом, после чего ушел.
Сразу, после его ухода появилась Мария, она села рядом, взяла ложку и поковыряла ей в тарелке:
– Тебя все время будут кормить такой гадостью?
Кристина пожала плечами, есть в этой тюрьме она не собиралась, пусть даже умрет с голоду или от жажды.
Одноногий пришел довольно скоро после завтрака, прошел мимо камеры Кристины, и открыл одну из дальних решеток, от ее противного скрипа у Кристины свело зубы. Обратно одноногий надзиратель шел тяжелее. Он забрал кого-то из камеры поняла Кристина, и когда дверь тюрьмы захлопнулась, она обратилась к Кроу.
– Куда он понес его?
– К графине на завтрак, она любит перекусить человечиной, – Кристина не поняла, была ли это шутка или Кроу говорил серьезно, но ее слегка передернуло, от самой мысли, что другой человек может съесть другого человека.
До «ужина» в камеру никто не заходил. Можно было сказать, день прошел довольно тихо. Малышка предложила сыграть в хлопки, и это было хоть какое-то развлечение в темной и сырой камере.
На ужин Кристине принесли что-то новое. Запах жареной курицы она почувствовала, как только надзиратель вошел в камеру.
–Ешь, у тебя сегодня праздник, – с насмешкой сказал надзиратель ей и ушел к другим заключенным.
В животе у Кристины забурлило, ей очень хотелось есть, а аромат вкусной еды так и манил к себе, но предупреждение Кроу останавливало. Вместо того, чтобы накинуться на еду, Кристина отшвырнула от себя подальше тарелку и легла, повернувшись к стене, прикусила палец и заплакала. Она не знала сколько еще сможет продержаться и успеет ли спасти ее Калеб.
Надзиратель вернулся через час, он остановился возле камеры Кристины и зазвенел ключами. Кристина сразу повернулась лицом к вошедшему человеку и вжалась в стену.
– Тебе не понравилось? – немного помолчав, с некоторой озадаченностью в голосе, видимо, рассматривал разбросанную еду на полу, спросил человек с деревянной ногой, Кристина отвечать на вопрос не спешила.
– Если хочешь, я могу принести что-то другое, утром повар приготовил чудесный куриный суп, – необычайно добрым тоном заговорил надзиратель, Кристина молчала, думая про себя, что лучше умрет с голоду, чем будет тут есть.
Надзиратель еще какое-то время постоял и ушел, вернулся довольно быстро с горячим куриным супом.
– Ешь, – он поставил тарелку перед Кристиной, – Или тебя покормить с ложки?
Кристина вместо ответа швырнула горячую тарелку в лицо надзирателя, он выругался от боли и замахнулся, но внезапно остановил удар.
– Что же, раз не хочешь, есть – не ешь, – прорычал он, – но за свой поступок ты ответишь.
Он ушел злой и раздраженный.
– Я не дам тебя обидеть, – шепнула девочка Кристине, прижавшись своим холодным телом. Она снова начала рассказывать о своей нелегкой жизни. Под этот детский лепет Кристина заснула.
Скрип двери ее камеры заставил ее проснуться и подскочить. Она узнала по шагам надзирателя. От него несло вином – он был пьян. Немного шатаясь он подошел ближе к Кристине, схватил за горло и прижал к стене.
– Не ждала? Время платить по счетам? – весело спросил он, – Что молчишь? Язык проглотила? Ничего сейчас голос прорежется! – его руки полезли под платье Кристины.
Кристину забила дрожь, она изо всех сил попыталась оттолкнуть от себя надзирателя. Это у нее получилось, но только раззадорило мерзавца. Он попытался повторить попытку и схватить Кристину…
– Твою же мать! – неожиданно заорал он, и рыча, начал с кем-то сражаться.
Кристину заколотило от страха, она оцепенела и не слышала ничего кроме стука своего собственного сердца. Колени подкосились, и она сползла по стенке на пол, обхватила колени и осталась так сидеть, пока ледяная рука мертвой девочки не дотронулась до нее.