Едва дочитав сие послание, Киара выразительно скривилась, пуще прежнего утвердившись во мнении, что от семейки Эйнтхартенов одни проблемы.
– Кто сказал, что я буду с этой огнемразью обедать?
– Я сказала.
Ехидно улыбаясь, Зейра подпрыгнула на месте – видимо, от распирающего ее изнутри энтузиазма – и метнулась к шкафу с явным намерением выбрать ей наряд не хуже «мантии за два десятка золотых». Киаре, как очень опосредованной, но все же торговке тряпками, было дурно от одного предположения, на что эта самая мантия похожа. Небось под канителью ткани не видно.
– Притом не только тебе, но и ему. Так что собирайся, тебя ждут в ресторации «Бронзовый грифон»! Тьфу ты, развелось этих грифонов где надо и не надо…
Найти что-то достойное блистательной огненной светлости Зейре не удалось, благо в гардеробе Киары таких безвкусных тряпок сроду не водилось. В качестве компромисса она, скорчив рожу, позволила Зейре обрядить себя в новое темно-синее платье и застегнуть на шее опаловое ожерелье. Затем поспешила вдеть в уши серьги и сбежать подобру-поздорову, пока ретивая подружка не напялила на нее полную парюру. Не то чтобы Киара так уж рвалась увидеть Эйнтхартена-старшего, но там, по крайней мере, была вкусная еда и не было угрозы сверкать грудой каменьев на всю ресторацию.
Впрочем, на фоне Альфарда можно посверкать, лишь напялив на себя весь ассортимент ближайшей ювелирной лавки.
«Фига с два, вся ювелирная лавка уже на этой распрекрасной мантии», – съехидничала Киара, меланхолично ковыряя ложечкой четвертый кусок шоколадного торта. Обслуживающий молодой официантик, вручив Альфарду меню, вновь покосился на нее с благоговейным ужасом. Новенький, видно, так-то магов в любом трактире да ресторане встречают с распростертыми объятиями, зная, что те едят как не в себя.
На счастье Киары, распространяться о своем отношении к неподобающим пристрастиям сына старший Эйнтхартен не стал. Только кивнул в знак приветствия (никак на днях шторм обещают?) и бросил на стол пухлый конверт с печатью лорда-канцлера.
– Тут все, что касается исчезновения вампиров из дворцовых подвалов. Дорих распорядился отдать тебе лично в руки.
– Дорогой друг Арлен по-прежнему знает, как испортить мне день, – проворчала Киара, пододвинув к себе конверт. – Премного благодарна. Что-то еще или ты меня искал сугубо ради торжественного вручения конвертика?
– Ничего ты не найдешь в этом конвертике, Блэр. У всех подозреваемых есть алиби, следящие кристаллы пусты, как колодцы в пустыне, а тот, кого видела стража, быть там не мог в принципе.
– И кого видела стража?
– О, тебе понравится! – Альфард криво усмехнулся, отчего на долю секунды напомнил свою грозную матушку. – Меня. Но вот в чем суть – как раз во время моей якобы прогулки по дворцовым подвалам я все с тем же лордом-канцлером распивал синтарийский виски тридцатилетней выдержки.
Киара задумчиво нахмурилась, вертя в руках конверт, хрусткий и непривычно объемистый. Ситуация день ото дня принимала все более скверный оборот, и не сказать чтобы это удивляло хоть немного.
– Тут либо чье-то алиби хорошо сфабриковано, – решила она, – либо в деле замешан тот, на кого сроду не подумаешь. И если имеет место первый вариант, то надо бы как-то получить разрешение на ментальное сканирование подозреваемых…
Это весьма проблематично, понятное дело. Есть алиби – значит, никакого разрешения. С ментальными вмешательствами на территории Эрмегара очень и очень строго.
– Можно было бы договориться, но эти самые подозреваемые – сплошь драные лорды и добровольно себе в голову залезть не дадут. – Киара поморщилась. – Уж душечка Гейб – точно не даст.
– И именно душечка Гейб, скорее всего, к этому дерьму и причастен, – мрачно отозвался Альфард. – Задницей чую, все это – его рук дело, вот только ни одной улики против него никто из нас не найдет.
– Нет, Гейб, конечно, скользкий сукин сын и горазд на всякие подлости, – проговорила Киара, не скрывая сомнения. – Но поверь, его допросные протоколы я изучала с удвоенным усердием. Он единственный, в отношении кого абсолютно не к чему прикопаться… Хотя, знаешь, именно это и настораживает. С другой стороны, Гейб – трусло. У него кишка тонка ввязаться во что-то эдакое, разве что он твердо уверен, что ему ничего не будет.
– Гейб, может, и трусло, но вот о моей бывшей любовнице, которая должна быть мертва последние лет двадцать, такого не скажешь. Элрисса всегда была изобретательна, особенно в уничтожении улик. Так что изучи все это внимательнее, при всем моем отношении к тебе не могу не признать, что следователь из тебя хороший, – при этих словах он скривился, становясь куда более похожим на привычного глазу Альфарда-огненную-мать-его-светлость-Эйнтхартена.