Хотя, признаться честно, в глубине души он был уже совсем не против.
Глава 6
Всяческих живописных местечек, какие так любят обсиживать влюбленные парочки, в Иленгарде было достаточно. Например, Соловьиные сады, бывшие когда-то непроходимой чащей прямо посреди города, но стараниями магов земли превращенные в роскошную рощу. Ну, или берег озера Илен, в честь которого в седые времена назвали город, – то что нужно для романтической ерунды вроде «встретить рассвет вместе».
Эйнтхартен оказался не самым большим любителем вылизанной набережной: буйная натура огневика требовала хаоса. «А Сады мне надоели до печенок, – добавил он, стоило заикнуться о какой-нибудь лавочке в тихом уголке. И потащил на окраину Речного, где Киара, как ни старалась, не могла припомнить места, подходящего для пьянки. – Тебе понравится».
Что ж, сидеть на берегу одной из мелких речушек, под старой ивой, видавшей еще Лердисов, оказалось куда приятнее, чем глазеть в Садах на припозднившихся гуляк, заспанных собачников и прочих вольных-невольных жаворонков. Правда, пришлось едва ли не съезжать на заднице по крутому склону и продираться через заросли жимолости – та еще утренняя зарядка получилась. Зато какое-никакое уединение.
«Несусветная рань, а я почему-то все еще не обнимаю кошака и не вижу десятый сон. Зато вот, пожалуйста – пью с альфардовским сынком в каких-то кустах. – Киара откинула голову и меланхолично пялилась на легонько шелестящие веточки ивы, кренящейся к пологому берегу. – Боги и богини, что в моей жизни пошло не так?»
Не то чтобы для Киары подобное было в новинку – в студенческие годы она не раз и не два сбегала к речке у стен Академии, чтобы в тишине (роскошь, если ты живешь с Зейрой Яллес) поразмыслить о бренности бытия. Ну, или – о ужас! – послушать бредни Гейбриела Лейернхарта о любви и прочей сопливой чушатине. Да, врал с три короба, но зато как складно.
Марк, по счастью, ничего подобного не нес, да и объективно был весьма неплохой кандидатурой для совместной пьянки с претензией на пикник. Пироги вон раздобыл, вместе с неплохим винишком. Не денмарское, но для посиделок по соседству с лягушками и комарами – самое оно.
Романтика, чтоб ее.
– Мне было шестнадцать, когда я нашел это место. – Эйнтхартен разлегся на траве, подложив руки под голову.
– Девчонок небось водил? – хмыкнула Киара, придирчиво оглядывая траву – не хотелось бы улечься на какого-нибудь жука.
– Не без этого. Но в основном сбегал от отца. Никогда не мог смотреть на его мантии дольше пяти минут.
В самом деле, на знаменитые альфардовские мантии в принципе глядеть невозможно. По крайней мере, без смеха.
– Чего ты наговариваешь, отменные мантии, – фыркнула она. – Мы с братцем Лайамом который год пребываем в восхищении и все гадаем, сколько лет будут держаться чары на таком изобилии камешков и ювелирной нити. Практично, если подумать!
– Лайам? – Прикрывший было глаза Эйнтхартен повернулся к ней и посмотрел ревниво. Оговорка про братца, судя по всему, была благополучно пропущена мимо ушей, и Киара никак не могла сообразить: то ли она раздражена, то ли польщена этим непонятно откуда вылезшим собственничеством. Решив подумать об этом позже – не самая подходящая тема с утра пораньше, когда у приличных темных магов мозги толком не работают, – она нарочито елейным тоном уточнила:
– Для тебя – архимаг Эрдланг.
Слова эти Марка, кажется, успокоили. По крайней мере, взгляд его стал менее подозрительным и острым (как если бы он уже успел сходить в ближайший храм, договориться со жрецами о грядущей свадьбе и теперь всерьез опасался, что его бросят у алтаря).
– А, этот Лайам. Стальфоде говорил, что ты училась у него.
– Ну да, в аспирантуре. – Она пожала плечами. – Лайам не некромант, но магистерский профиль у нас одинаковый: малефицизм и боевое заклинательство. Да и колдуем на один дурацкий манер… кровь фейри, будь она неладна. Про то, что мы с ним родственники, ты уже наверняка наслышан.
– Я не слишком интересуюсь чужими родственными связями. – Марк отхлебнул вина и протянул бутылку ей. – Я от своей семейки-то съехал. Бездна, даже мой пес от них съехал!
«А, так он еще и собачник», – меланхолично постановила Киара, стараясь не кривиться уж совсем открыто. Господин Энобус точно не одобрит столь сомнительных знакомств, да и сама она никогда не была поклонницей собак: шумная, надоедливая и на редкость бестолковая живность. Что еще за дурь такая – привечать каждого, кто тебя накормит и погладит?
– Пса можно понять. И тебя тоже. Постная физиономия леди Гленны портит аппетит почище хорошей расчлененки, а уж от такого папаши вовсе надо бежать на другой конец империи, – вслух заметила она. – И то не уверена, что поможет. Альфард и мертвяка доведет до белого каления, если захочет.