– Я всё думал, зачем подрывник заморочился с установкой хаба вместо того, чтобы разместить бомбы с помощью дроида, – продолжал тем временем Ястреб, – и теперь ответ ясен. Он был Игротехником и имел доступ только к официальным дроидам Игры. Если бы такого заметили возле серверного комплекса Авалона, это бы выдало причастность Игротехника, потому террорист и решил воспользоваться тележкой.
Натан нетерпеливо кивнул:
– Никто не обращает внимания на обычных роботов, они всё время крутятся вокруг, но любой ребёнок заметит специального дроида Едзакона или Игры.
– Принимая во внимание, как тщательно отбирают Игротехников, трудно поверить, что это они организовали взрыв. Но такую возможность тоже не стоит отбрасывать, – рассуждал дальше Ястреб. – А также в группировку может входить сколько угодно игроков и подростков.
Я заставила себя преодолеть разочарование и вмешаться.
– Если ты прав насчет хаба, то игроки к взрыву отношения не имеют. Игроку достаточно просто начать работать в реальном мире, чтобы заполучить в своё распоряжение обычного дроида без всяких особых пометок.
– В точку, – признал Ястреб. – А если игроки ни при чём, то взрыв организовал именно Игротехник. На него мог повлиять старый друг или любовник, но я не могу представить, как обычный подросток уговаривает Игротехника помочь ему в подготовке теракта.
– Да в нашем мире никакой подросток даже слово сказать Игротехнику не смеет, – вклинился Натан.
– Ромул и Рем считают, что возраст подрывника – как минимум несколько столетий, – размышлял Ястреб, – а значит, бомбы сделал наш предатель. Не вижу никаких проблем с использованием управляемого дроида для создания бомбы.
Я вспомнила дроида Едзакона, что сидел напротив меня в капсуле, перекидывая пистолет из руки в руку.
– Сделать бомбу с помощью робота куда лучше, чем самому. Не так страшно сделать ошибку, если взорвёшься не ты.
– Точно, – кивнул Ястреб. – Итак, за взрывом стоит Игротехник. То, что атаку совершили в реальном мире, было, вероятно, преднамеренной попыткой ввести всех в заблуждение. Предполагалось, что в реальности все станут охотиться за подростками, в то время как он сам будет тихо контролировать события внутри Игры. Мы ищем Игротехника, который в Игре по крайней мере двести или триста лет и кое-что знает о бомбах.
Я не до конца понимала, что сейчас происходит. Если Ястреб продолжает обсуждать с нами взрыв, значит, он не отправит нас назад в телохранилище?
– И этот Игротехник должен иметь высокий ранг, – добавил Натан. – Кваме расстроился, когда сообщил нам, что запрос о координатах серверного комплекса мог отправить только его коллега. Но затем он добавил, что аудиозаписи о запросе были мастерски удалены. И, судя по тону его голоса, это ещё хуже, так как для изменения аудиозаписей требуется высокий ранг.
– Ты прав, – согласился Ястреб. – Кваме сказал, что в дальнейшем запросы на получение кодов доступа будут авторизоваться тремя Игротехниками золотого ранга из разных отделов. А значит, они больше не могут доверять даже самым заслуженным.
– Подобная новость – катастрофа для них, – поддакнул Натан.
– Подобная новость – катастрофа для всех, – возразил Ястреб. – Кваме объявит всем Игротехникам, что в их рядах террорист. Если нам повезёт, подрывник затаится, чтобы не выдать себя. А если нет, последует новая атака.
К этому моменту я убедилась, что Ястреб не отправит нас восвояси.
– Ты думаешь, несмотря на все предпринятые меры, может произойти ещё один взрыв?
– Теоретически, теперь серверные комплексы надёжно укрыты за защитными полями, – ответил Ястреб. – Вряд ли три разных золотых Игротехника одновременно воспылают желанием убить игроков. Боюсь, что следующим шагом террориста станет атака других целей, связанных с Игрой.
Меня внезапно затошнило.
– Например, телохранилища. Их всего пятьдесят, в каждом миллиард камер заморозки, а дети, что там работают, никак не смогут остановить подрывника.
Ястреб вздрогнул.
– Я думал о местах, которые важны для хода Игры, но ты права. Телохранилища столь огромны, что их невозможно защитить, а взрыв любого станет ужасом для игроков. Дело не в том, что уничтожение физических тел может повредить кому-либо в Игре, умы людей останутся в безопасности в системе, но это сильно ударит по ним на глубоком эмоциональном уровне. По крайней мере, по мне. Я четыре сотни лет не использовал свое физическое тело, и даже не уверен, где оно сейчас хранится, но сама мысль о том, что ему могут навредить, отвратительна.