— Ты что следил за мной?
Ронан крепче сжимает руль, и его глаза внезапно фокусируются на дороге подобно лучу лазера от лазерной указки. Но по шее у него уже разливается предательский жар. Этот здоровяк, самый сильный убийца смущается, когда я с ним разговариваю. Никогда не понимала этого. Он больше ни с кем так не ведет себя.
Он прямолинеен, всегда краток и предпочитает говорить правду в лицо. По крайней мере, со всеми, кроме меня. Он, кажется, даже не может долго смотреть на меня. Вот прямо как сейчас. Я просто поинтересовалась у него, следил ли он за мной, а он лишь втопил педаль газа в пол и покраснел.
И все же я не могу избавиться от ощущения, что он молча осуждает меня. Как будто это мне нужно выговориться. Поэтому я делаю ситуацию еще более неудобной и неловкой, говоря следующее:
— Я не наркоманка, — говорю я ему. — Я приняла всего-то с десяток таких таблеток. И только в те дни, когда я работала. Я была уставшей и напряженной, и…
Эти слова звучат еще хуже, когда я произношу их вслух. Мне нет оправдания. Роняю голову на руки и издаю стон. Я больше не знаю, какого черта я делаю, честно. Но сейчас самое время взять себя в руки и закрыть рот.
В машине повисло напряженное молчание, но водитель не сбавил скорости. У меня больше нет ни признаний, ни обвинений в его адрес, поэтому я держу рот на замке.
Когда мы подъезжаем к дому Лаклэна, я должна признать, что немного удивлена. Я была здесь лишь раз, как раз тогда, когда Ронану пришлось подбросить Мак. Не так уж много людей знают, где живет Лаклэн, так что тот факт, что я одна из их числа - еще одна причина для волнения. Еще одно напоминание, что вероятность того, что они отпустят меня, не так велика.
Ронан выключает зажигание и собирается выйти, но я хватаю его за руку и останавливаю.
Он смотрит на меня, но не говорит ни слова.
— Спасибо, — шепчу я. — За то, что присматриваешь за мной.
Взгляд его глаз смягчается, а затем он выходит, обходя вокруг машины, чтобы открыть мою дверь. Он отпирает входную дверь в доме Лаклэна и жестом приглашает меня войти. Я знаю, что он не пойдет за мной, поэтому слегка улыбаюсь ему, а затем проскальзываю внутрь, оставляя его на холоде.
Конор сидит на диване, читает журнал, но поднимает глаза, когда я прикрываю за собой дверь.
— Она в спальне, — говорит он.
Я киваю и иду по коридору, чтобы найти Мак, уютно устроившейся на кровати Лаклэна, при этом она тупо пялится в потолок.
— Эй, — посылаю ей приветственную улыбку прямо с порога. — Не возражаешь, если я войду?
— Привет, Саш, — слабо улыбается она мне. — Конечно, мне не помешает компания.
Я сажусь на край кровати, а Мак откидывается на спинку. У нее на теле все еще несколько синяков от ее тяжелого испытания с Мэнди и Донованом, но в остальном она выглядит здоровой. Она очень красивая девушка. Миниатюрная и горячая. С темными волосами и голубыми глазами, как у меня. Однако бремя поражения сейчас отчетливо читается в ее взгляде. Ее подруга умерла, и Мак думает, что она подвела ее. Я бы сказала ей, что это неправда, но единственное, что я знаю о чувстве вины - это то, что никто другой не сможет облегчить его для вас. Ей придется самой прийти к этому выводу.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я ее.
— Не-а, — качает она головой. — Я не хочу говорить обо мне. Расскажи мне о себе. Как дела у твоей мамы?
Я опускаю взгляд на покрывало, а Мак вздыхает.
— Мне очень жаль, Саш. Похоже, сейчас всем хреново.
Молча киваю в знак согласия.
— Ну что ж, — говорит Мак. — С другой стороны, я думаю, тебе никогда больше не придется переживать о том, что Донни тебя побеспокоит.
Сглатываю подступивший к горлу комок, представив себе Ронана в той комнате вместе с ним. Я знала, что он делал в том подвале. Блейн часто говорил мне, что у него не хватает нескольких шурупов в голове. Что у него были проблемы с головой, и что ему нравилось убивать людей. Я не хотела в это верить. И все еще не хочу. Но это именно частью такой жизни. Слепое следование приказам, которые идут сверху вниз по пищевой цепочке. Не имеет значения, как и почему. Когда босс хочет, чтобы кто-то умер, он умирает.
Я не могу сожалеть о смерти Донована. Он мог подставить меня и Ронана с той информацией, которая имелась унего. И если бы он был по-настоящему верен синдикату, он бы это уже сделал. Но вместо этого он решил воспользоваться моей преданностью. Он знал, что я буду защищать Ронана. Что я не позволю Донни сдать его и заставить заплатить за содеянное. Потому что Ронан убил Блейна ради меня. И Донован, будучи человеком без моральных принципов, решил использовать это. Шантажируя меня имеющимися у него сведениями и постоянно угрожая мне, он получал то, чего хотел.
Но я никогда не отдавала ему свое тело. Только мой рот и моя рука, но не мое тело, были в его распоряжении. Думаю, это то, что его больше всего злило. В любом случае, я не буду скучать по парню, только и выжидающего удобного случая ударить больнее из-за угла.
— Рада, что его больше нет, — говорю я Мак.
— Лак сказал, что Ронан действительно заставил его страдать за то, что он сделал с тобой.
Я моргаю, глядя на нее, и у меня в голове проносится миллион вопросов. Но я не могу озвучить ни один из них. Размышления о мотивах Ронана только вызывают у меня раскалывающуюся головную боль и боль в груди. Вместо этого я воспользовалась возможностью, чтобы завести разговор о своих собственных эгоистичных желаниях.
— Мак, я знаю, что тебе сейчас не очень хорошо, — начинаю я. — И я знаю, что ты уже многое для меня сделала...
— В чем дело, Саш? — спрашивает она. — Расскажи мне. Я чувствую себя сейчас как бесполезный мешок с картошкой, так что если есть что-то, что я могу сделать, чтобы помочь…
— Ну..., — колеблюсь я. — Просто у тебя есть какое-то явное влияние на Лаклэна. И я подумала, может, ты могла бы с ним кое-что обсудить.
— Например, что?
Смотрю на нее и прочищаю горло. Я чертовски нервничаю и чувствую себя трусихой, прося ее об этом. Но я боюсь, что, если я пойду к нему напрямую, он просто выгонит меня прямо за ворота.
— Он был добр ко мне, — начинаю я свою просьбу. — И я хочу поступить правильно. Я на самом деле благодарна за все…
— Саш, — перебивает Мак. — Говори, как есть, ладно? Это же я. Ты можешь рассказать мне все.
Заламываю руки.
— Послушай, моя мама долго не протянет. А когда она умрет, у меня здесь ничего не останется. Я подумывала о том, чтобы уехать из города. Переехать куда-нибудь, понимаешь. Начать с чистого листа. Я никогда ни о чем не проболтаюсь.