— А теперь послушай-ка меня, малышка, — кричу я ей, спрыгивая с дивана и глядя ей в глаза. — Ты и понятия не имеешь, как устроен реальный мир. Мы с мамой всегда защищали тебя. Ограждали тебя. Так что тебе никогда не приходилось сталкиваться с темной стороной жизни. Ты даже не представляешь, на какие жертвы я пошла ради твоей безопасности. Чтобы ты могла пойти в колледж и иметь шанс на нормальную жизнь.
— О, я знаю, — снисходительно говорит она. — Я знаю все о твоих жертвах, Саш. Раздвигая ноги и раздеваясь на сцене. Так вот как ты меня ограждала?
В моей жизни были моменты, когда я чувствовала себя никем. Думала, что я ничтожество. Но когда это говорит моя собственная сестра, моя собственная плоть и кровь ... мне кажется, что меня только что ударили ножом в живот.
Я знаю, что она сожалеет о своих словах, как только они слетают с ее губ. Она скорбит, и она злится, и ей нужно на кого-то выплеснуть свои эмоции. Но мне так чертовски надоело быть для всех боксерской грушей.
— Убирайся, — говорю я ей, направляясь на кухню за ключами. — Забирай свое барахло и сегодня же вечером отчаливай обратно в Калифорнию. Я хочу, чтобы ты уехала.
— Саша... — ее голос срывается, но я не могу смотреть на нее. Потому что слезы текут по моему лицу и мне стыдно.
— Возвращайся к своей жизни, Эм, — говорю я ей. — Просто возвращайся и будь... счастлива.
«Слэйнт» сегодня не так забит, как обычно, но, вероятно, уже просто поздно.
Когда я приезжаю, уже почти час ночи. И я не знаю, что я делаю, только то, что это мне знакомо. Эти лица. Эта атмосфера. Но на самом деле я ищу лишь одно лицо.
И нахожу его в задней части VIP-зала рядом с Конором и Рори. И я не знаю почему, но меня это чертовски бесит. Кайя проходит мимо меня, и я хватаю два бокала с ее подноса.
— Эй, осторожнее, — рычит она. — Это для парней.
Я протягиваю ей стодолларовую купюру, и она замолкает.
— Пусть подождут.
Как и все. Следующие двадцать минут я сижу и наблюдаю за ним. Он ни разу не посмотрел на сцену. Он снова заперт в своей голове. Я хочу знать, о чем он думает. Я хочу понять этого человека, который меня бесит.
И прямо сейчас, в состоянии алкогольного опьянения, я хочу почувствовать его.
Двигаюсь по направлению к нему, и едва могу идти прямо. Оказывается, много алкоголя и полное отсутствие еды - не самая лучшая комбинация. Все трое парней удивленно смотрят на меня, когда я оказываюсь в их поле зрения, но я смотрю только на Ронана.
Эти печальные карие глаза останавливаются на мне, и весь мой мир сужается до него одного. Каким-то образом он проделывает такое, когда смотрит на меня.
Я подхожу ближе и сажусь прямо к нему на колени. Все его тело застывает, и у него снова этот дикий взгляд. Как будто я - потенциальная угроза. Это только провоцирует меня. Я улыбаюсь и ловлю его лицо в свои ладони, а затем наклоняюсь, чтобы прошептать ему на ухо.
— Тебе нравится смотреть, как танцуют другие девушки? — интересуюсь я у него.
— Нет, — отвечает он.
Я целую раковину его уха, а затем провожу губами вниз по его шее, пробуя его на вкус.
— Я знала это.
Его дыхание становится резким, и его руки перемещаются к моим бедрам. Он держит их так, словно не уверен, хочет ли оттолкнуть меня или притянуть ближе. Я принимаю решение за него, хватая его за затылок и прижимаясь губами к его губам.
На секунду он теряется в поцелуе, стонет мне в рот. Он чертовски твердый подо мной, и я вжимаюсь в него сильнее. И вот тогда он встает и оглядывает комнату. Все смотрят на нас. Мне все равно. Но не Ронану. Его щеки пылают, и он смущен моим публичным проявлением пьяной привязанности.
Я знала, что это был верный путь к катастрофе, но мне хотелось подтолкнуть его. Мне хотелось поставить его в неловкое положение и спровоцировать реакцию. Может быть, Эмили была права. Может, я не остановлюсь, пока не самоуничтожусь. Он грубо хватает меня за запястья и отрывает мои руки от себя.
— Ты не нравишься мне такой, — говорит он.
— Какой? — бросаю ему вызов.
— Шлюхой, — отрезает он.
Я отдергиваю руку и отвешиваю ему пощечину. Это инстинктивная реакция. Та, которая только распаляет мой гнев и заставляет его смотреть на меня с тем потерянным щенячьим взглядом.
— Не смей так на меня смотреть! — кричу я. — Не смотри на меня так, будто это я причинила тебе боль, когда больно сделал мне ты.
Я хочу снова дать ему пощечину, но Конор тянет меня прочь. Ронан просто смотрит на меня в шоке, не двигаясь, прижимая руку к щеке.
— Вы все гребаные свиньи! — Кричу я всем в комнату. — Каждый из вас! Я вас всех ненавижу!
Лаклэн появляется в дверях, и я понимаю, что облажалась. Он свирепо смотрит в мою сторону и делает жест рукой. Рори и Конор тащат меня по коридору в его кабинет и сажают в одно из кожаных кресел напротив его стола.
Я сгибаю ноги в коленях, притягивая их к лицу, и всхлипываю, а все трое смотрят друг на друга в замешательстве. Лаклэн велит им убираться, и они уходят. И тогда мы останемся вдвоем.
— Саша, какого черта ты делаешь? — спрашивает он. — Ты ударила Ронана?
Я прижимаюсь лбом к коленям и плачу. Лаклэн не давит на меня, чтобы я заговорила, он просто ждет, пока я соберусь с мыслями.
— Это не оправдание, — говорю я ему между всхлипываниями. — Но моя мать умерла сегодня утром. Я просто хотела…
Я смотрю на него снизу-вверх, и его лицо становится добрым. И понимающим. И почему-то от этого я только сильнее плачу.
— Я просто хотела...
— Я знаю, Саша, — мягко говорит он. — Я знаю, чего ты хотела. Но ты никогда не должна больше так поступать с ним, понимаешь?
Я киваю, потому что знаю кодекс, по которому живут эти парни, и я уверена, что он говорит именно об этом. Меня могли убить и за гораздо меньшее, чем то, что я сделала сегодня вечером.
Лаклэн помогает мне добраться до дивана, снимает с двери куртку и накрывает меня ею. Он делает паузу, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и на его лице появляется несчастное выражение.
— Он может справиться с этим от кого угодно, Саша. Но не от тебя.
Еще больше слез появляется при звуке разочарования в его голосе, и от этого мне становится только хуже. Но потом он говорит по телефону, шепчет что-то в динамик, а я закрываю глаза. Вскоре я проваливаюсь в бессознательное состояние.
Когда я снова просыпаюсь, Мак рядом со мной, гладит меня по голове и улыбается.
— Почему ты так улыбаешься? — хриплю я.
— Потому что, — говорит она. — Сегодня ты заставила меня гордиться тобой, Саш. Я имею в виду, что не могу быть здесь единственной сумасшедшей.
Я смеюсь, и мне это нравится. Но вскоре снова появляются слезы.
— Прости, — бормочу я, потирая свое горящее лицо.