А вот Фридрих — сглупил. Вместо того, чтобы стегануть лошадь, он протянул плетью парня с вилами и тут же повалился с козел, получив от второго разбойника дубинкой по голове. Сидевшая в бричке девица истошно завизжала; Густав поднырнул под лошадь, ухватился за черенок и легко вырвал оружие из рук растерявшегося разбойника. А потом и вовсе насадил его на ржавые зубья.
— Берегись! — завопила вдруг девушка, сотник шатнулся в сторону, но раскрутивший дубинку парень оказался быстрей.
Удар по рёбрам едва не выбил из Густава дух, в боку что-то мерзко хрустнуло, а в глазах потемнело, и всё же охнувший от боли сотник успел увернуться от второго замаха. Увернулся — и сразу ринулся на перехватывавшего дубинку поудобней разбойника. Вцепился ему в руку, начал выкручивать запястье, а когда отчаянно вырывавшийся парень всё же обронил оружие, подтянул гадёныша к себе и свернул шею.
— Папа! — Соскочившая с брички девица с криком бросилась к потерявшему сознание Фридриху; Густав вытащил из сапога отправленного к бесам разбойника нож и, выпрямившись, поморщился от боли в отбитом боку. Затем подошёл к валявшемуся на обочине главарю и спокойно перерезал ему глотку.
— Живой? — лишь после этого обеспокоился состоянием хозяина брички сотник.
— Не знаю, — начала подвывать девушка. — Не знаю! Не знаю!
Густав Сирлин ухватил её за руку, аккуратно поставил на ноги и, не особо зверствуя, влепил лёгкую пощёчину. Спокойно присел к Фридриху и сразу же нащупал пульс:
— Живой он. Живой.
— Слава Святым! — всхлипнула приложившая ладонь к покрасневшей щеке девушка.
— Звать тебя как? — Густав присмотрелся к ссадине на виске Фридриха и нахмурился. На первый взгляд рана серьёзной не казалась, но когда дело касается головы, ничего нельзя сказать наверняка.
— Эльза.
— И далеко, Эльза, до города?
— Нет, рукой подать.
— Поехали. — Тёмный сотник осторожно поднял Фридриха и, скривившись от резкой боли в отбитом боку, переложил его в бричку. — Придерживай родителя своего, я править буду.
— Хорошо.
— Но! Пошла! — прикрикнул Густав, и нервно прядавшая ушами из-за запаха крови лошадь побрела через лужу. — Пошла!
— Густав, вы поможете занести отца в дом? — забеспокоилась вдруг Эльза. — Мне одной не справиться.
— Хорошо, — кивнул сотник. — Лекари другие у вас в городе остались?
— Нет, — помотала головой девушка. — Костоправ и травница только.
— Костоправ — это, конечно, хорошо, да только твоему отцу нормальный лекарь нужен.
— Главное его до дому довести, — всхлипнула Эльза, но сразу же взяла себя в руки. — Я знакомых обойду, они помогут…
— Вот и замечательно, — тяжело вздохнул Густав и надолго замолчал, размышляя, какую байку он скормит дежурящим на въезде в Мерн солдатам. О чём, о чём, а об этом следовало подумать заранее.
— Сворачивайте, — указала вдруг Эльза на неприметную просёлочную дорогу, когда впереди замаячили переходящие в пригород фермы.
— Зачем ещё? — насторожился тёмный сотник. Ехать по колдобинам ему не хотелось, да и просёлок завести мог бес знает куда.
— Здесь ближе, — объяснила девушка, немного помолчала и добавила: — И на въезде не солдаты гарнизона, а ополченцы дежурят…
И в самом деле — разбитая тележными колёсами дорога вскоре повернула к городу, а караульная будка и вовсе оказалась пуста. Чему Густав только порадовался — особой надежды на подорожную у него не было, а кошель с золотом вовсе не бездонный. До Драгарна путь не близкий, пригодится золотишко в дороге ещё. Да и на новом месте деньги понадобятся.
— Слуг у вас нет? — уточнил сотник, когда остановил бричку у дома лекаря, ни в одном из окон которого не горел свет.
— Раньше были, а сейчас мы вдвоём живём, — объяснила девушка. — Собак тоже не держим, заходи.
Густав кивнул и отправился отпирать ворота. Возиться с Фридрихом ему не хотелось совершенно — левый бок так и горел огнём. Но не бросать же девушку с раненным отцом на улице? Мало ли чего ей в голову взбредёт. Уж лучше помочь.
Тихонько помянув недобрым словом Святых, сотник вернулся к бричке, загнал её во двор и с кряхтением поднял на руки так и не пришедшего в себя лекаря.
— Сюда, — позвала его Эльза.
— Иду. — Густав поднялся на крыльцо, прошёл по тёмному коридору и, уложив Фридриха в кровать, опёрся о стол, чтобы не упасть.
— Что с вами? — забеспокоилась девушка.
— Всё в порядке, — вытер выступившие на лбу мелкие капельки пота сотник и глубоко задышал, дожидаясь, пока пройдёт головокружение.
— А лицо бледное, словно мел, — разожгла свечи Эльза. — Вас ранили?
— Со мной всё в порядке, — заверил её Густав. — А тебе пора идти за костоправом.
— Но я не могу оставить отца одного!
— Сбегай к соседям, — закатил глаза сотник, перестал опираться на стол, но тут же охнул от пронзившей бок боли.
— Густав, оставайтесь, — предложила вдруг девушка. — Вас должен посмотреть лекарь!
— Не стоит, — помотал головой сотник, осторожно прикоснулся к горевшим огнём рёбрам и сдался: — Не надо меня никому показывать, так отлежусь. Ты беги, я за ним присмотрю.
— Спасибо! — обрадованная Эльза выскочила из комнаты, а Густав с кряхтением опустился на стул, размышляя, не свалял ли он дурака, поддавшись на уговоры остаться.
С другой стороны, ему и в самом деле нужно было отлежаться. И симпатичное личико дочери лекаря никак не сказалось на его решении.
Ну… почти никак.
Глава 3 ЭКЗОРЦИСТ. ПО ОСТЫВШИМ СЛЕДАМ К ОСТЫВШЕМУ…
Месяц святого Огюста Зодчего
год 973 от Великого Собора
Когда у человека много друзей — это замечательно. Правда, зачастую в один не совсем не прекрасный момент выясняется, что далеко не все те, кто считался таковыми, являются ими на самом деле. В лучшем случае — это просто приятели. В худшем… в худшем и вовсе пакостно иной раз выходит.
Другое дело знакомые. Знакомые — это связи. Знакомые — это возможности. Да, они могут быть весьма назойливыми, но кто из нас без греха? Я и сам, чего уж там, не самый приятный в общении человек. А куда деваться? Работа такая…
Немного поразмыслив, первым делом я решил наведаться в «Рваный парус» — средней паршивости забегаловку, в задней комнате которой владельцами заведения устраивались карточные игры с очень и очень приличными ставками. Заправлявший там толстяк по прозвищу Ленивец обладал просто феноменальной способностью ловить шулеров за руку, но иногда — крайне редко и лишь когда на кон ставились целые состояния, — закрывал на эти шалости глаза. Конечно же не просто так закрывал, случайным людям за его столом ничего не светило.
Впрочем, о нечестной игре знали лишь те, кто участвовал в этом весьма доходном дельце, а потому репутация Ленивца продолжала оставаться незапятнанной. Болтуны же обычно имели обыкновение отправляться через люк в одной из комнат «Рваного паруса» прямиком в канал. С солидным грузом на ногах, разумеется.
— Знаю я этот гадюшник, — кивнул Пьер, когда услышал, куда именно нужно нас с Джеком доставить. — Здесь недалеко…
— На соседней улице практически, — подтвердил Пратт.
— Доводилось бывать? — заинтересовался я.
— Не мне. Одному товарищу, которому по рангу этого делать не полагалось.
— И?
— В итоге товарищ оказался нам вовсе не товарищ, — пожал плечами Джек. — Из окна выпал.
— Сам?
— Сам конечно, — хохотнул Пьер. — Вешаться он наотрез отказался…