– Могла бы вступиться за меня! – прошептал Вальтер на ухо девушке.
– Вот еще! Она абсолютно права. В ворчании ты обойдешь всех летописцев. Когда придет время.
– Надеюсь, все же не только в ворчании, – стараясь скрыть, как уязвлен, ответил Вальтер.
Ткачи подошли к стене, ощупывая ее. Но никаких намеков на дверь не было и в помине. Шероховатая, потрескавшаяся от сырости и времени кладка была абсолютно однородной. Вальтер хотел было влезть с советом, но ягиня одернула парня. Ёлька что-то шептала, но внезапно налетевший сквозняк заглушал своим гулом срывающиеся слова. Кевар приблизился вплотную к стене и прижался к ней правым ухом. Как будто ждал подсказки с той стороны. Гул сквозняка все усиливался. Резы на стенах то темнели, проступая особенно отчетливо, то светлели, практически полностью сливаясь с кладкой. Казалось, что они пульсируют в такт чьим-то ударам сердца. И что-то подсказывало Вальтеру, что это сердце кого-то из Ткачей. А, может быть, их обоих.
Боковым зрением Вальтер заметил, как что-то блеснуло в тусклом свете факела. Вальтер пригляделся, напрягая зрение. По цепочке на шее Ёльки пробегали частые искры. Вальтер чуть склонился, чтобы лучше разглядеть происходящее. Небольшой кулон в виде веретена подрагивал в тонких пальцах девушки. Не переставая что-то нашептывать, Ёлька кольнула веретенцем указательный палец. Выступившая капля крови запульсировала в такт резам. Стоящий справа от Вальтера Кевар, проделал то же самое со своим пальцем. Одновременно Ткачи приложили пораненные пальцы к резам.
Стена вздрогнула. До этого серые резы на глазах начали алеть, словно напитываясь ткаческой кровью. Гул раздавался все громче. Помимо сквозняка казалось, что гудят и ступени, и перила, и сама стена. Лестница вздрогнула. Или это качнулся окружающий мир? Со стены посыпалась какая-то труха – то ли пыль, то ли старый засохший мох. Сама стена на глазах стала покрываться сетью мелких трещин. Послышался хруст, словно кто-то наступил на яичную скорлупу. А в следующий миг все стихло и успокоилось. Лишь образовавшаяся в стене арка была свидетелем того, что тут что-то произошло.
Четверка школьников резво кинулась в проем – никто не хотел испытывать судьбу.
На смену сырости и холоду вновь пришло сухое тепло. Как в хорошо прогретой печи теплый воздух обволакивал и убаюкивал. Полумрак тут был еще гуще. На все помещение размером с хороший концертный зал, факелов было всего четыре – по одному в каждом углу. Свет от них пробивался через огромные стеллажи, заполненные полотном от пола до потолка. Где-то ткань мироздания сворачивалась в толстенные рулоны. Где-то же, наоборот, свисала с полок подобно гобеленам из дворцовых залов древности. В иных местах и вовсе полотно было скомкано и скручено.
– Нам нужно к месту великого пожара. А оттуда обратный отсчет начнем вести, – проговорила Ёлька, пытаясь на взгляд определить, где находится это место Великого пожара.
Вальтер и Настя переглянулись, пытаясь понять – Ёлька сказала это всерьез, или же они наблюдали элемент ткаческого юмора. Но, судя по тому, как решительно брат с сестрой двинулись в одну сторону, шуткам тут места не было. Вальтер молча плелся следом, абсолютно не понимая, как в этих одинаковых стеллажах с грубой тканью можно что-то разобрать. Но Ткачи чувствовали полотно. Даже не притрагиваясь и не приближаясь к нему, они видели глобальные события, отраженные в ту или иную эпоху.
– Ёлька, а тут какой отрезок времени скрыт? – поинтересовался Вальтер, проходя один стеллаж за другим.
– Около ста лет, – отозвалась девушка.
Вальтер тихо застонал. С интервалом в тысячу лет им нужно обойти минимум с десяток залов, в которых упрятаны десятки, а может и сотни стеллажей.
– Не переживай. Главное – найти пожар, – попытался подбодрить товарища Вальтер.
Но «пожар» не нашелся ни в этом зале, ни в следующем. В середине третьего зала, когда Ткачи все также благоговейно передвигались между рядами стеллажей со скоростью виноградной улитки, Вальтер не выдержал. Он набрал побольше воздуха, чтобы длинной тирадой высказать все свое веское мнение.
Ткачи остановились внезапно. Только что размеренно шагающие вперед, они буквально вросли в землю. Настя налетела на Ёльку. Но та даже не шелохнулась. Вальтер чудом усел отскочить от Кевара. Изнурительные командные тренировки Вергарда ни для кого не прошли даром. Почувствовав привкус опасности в окружающем мире, все как один подобрались и насторожились. Вальтер грядущую опасность ощущал слабо, но полностью полагался на чувства Ткачей. Им это место роднее и привычнее.
Какое-то время не происходило абсолютно ничего. Пыль все также висела в воздухе, факелы изредка подрагивали, а воцарившаяся тишина давила на уши.
Шаг.
От неожиданности Вальтер вздрогнул и схватился за руку ягини. Та посмотрела на него слегка недоумевающим взглядом и усмехнулась, от чего Вальтер смутился.
Еще шаг.
И еще один.
Теперь сомнений не оставалось – к ним кто-то приближался.
Кевар ожил и, схватив Настю и Вальтера за руки, потянул их за стеллаж.
В следующий миг на месте, где они стояли, будто из воздуха появилось нечто. Больше всего оно походило на сгорбленного старика, замотанного в истлевающее подобие набедренной повязки. Вместо волос голову покрывал седой пушок. Ушей не было. Зато огромные, в пол лица, глазницы зияли двумя непроглядными безднами. Лишь на дне, в самой глубине, словно угольки тлели зрачки. Костлявые руки, туго обтянутые серой кожей мелко дрожали. А голос, вырывающийся их пересохшей глотки, больше походил на скрежет металла.
– Здравствуй, человече. Кто ты и зачем явился?
– Здрав будь и ты, Лестничник, – Ёлька повернулась так, чтобы существо видело движение ее губ.
– Это Лестничник, – шепотом затараторил Кевар. – Глухой хранитель архива. Это он выдает приходящим сюда Ткачам лестницы, чтобы добраться до самого верха. Вам лучше бы не попадаться ему на глаза.
– Почему? – не отрываясь от разглядывания хранителя, спросила ягиня.
– Потому что тысячи лет сюда могли заходить только Ткачи. В последние семьсот еще Геро. Но, говорят, за это Лестничник запросил непомерную плату.
– А Ёльку он понимает по губам, – заметил Вальтер, осторожно выглядывая из-за Насти.
– Угу. Говорят, его взгляд способен выжечь душу, если попытаешься уйти от уплаты, – прошептал Кевар. – Запомните, главное, не попасться под взгляд его глазниц.
Вальтер и Настя не стали уточнять, какая участь их ожидает, и прислушались к разговору хранителя и Ёльки.
– Что привело сюда Ткача? – скрипящий голос хранителя противно давил на уши.
– Судьба, веретена бег, да нитей сплетение.
Вальтер вопросительно взглянул на Кевара и тот нехотя пояснил:
– Ритуальная фраза.
– Что тебе нужно, Ткач? – продолжал свой допрос Лестничник.
– Знание! – с готовностью ответила Ёлька. – Знание о Великом пожаре и о клане Жнецов.
Лестничник замер. Даже тонкие ручки перестали дрожать. Постоял несколько мгновений, внимательно всматриваясь в серые глаза Ёльки и, наконец, ответил.
– Слишком много. Что-то одно. Выбирай!
– Клан Жнецов! – Ёлька дала ответ, не раздумывая.
– Конкретнее! – проскрипел Лестничник. – Рождение. Расцвет. Гибель.
В зале повисла пауза. Вальтер и Настя переглянулись, пытаясь решить, какое же знание более ценно. Но Ёлька, казалось, вовсе не растерялась.
– Мне нужно то, что прольет свет на историю.
– Гибель, – изрек Лестничник.
– Плата?
– Твоя история, – на этот раз не раздумывал хранитель.
– Что? Какая история? Что ему нужно? – навья интуиция кольнула ягиню.
– А я откуда знаю? Этого в углубленном курсе подготовки Ткачей не было, – было заметно, что Кевар обеспокоен.
Вальтер нахмурился, стараясь запомнить каждое мгновение. Возможно, позже он сможет описать эту часть путешествия и найдет ответы на все вопросы.
Ёлька же ни словом, ни делом не показала, что растеряна. Глядя в глазницы хранителя, девушка уверенно кивнула, принимая такую плату.
– Следуй за мной.