– Бумаги насчет детектива по фамилии Паркер. Мы слышали, вы хотите его убрать. А мы бы предпочли, чтобы об этом речи больше не шло.
Гогот прекратился. Поп был в курсе, что эти двое собираются перетереть с ним этот вопрос, поэтому их начальный ход не сказать чтобы стал неожиданностью. Обычно обсуждение таких вещей Поп оставлял Василию, да вот только ситуация не вполне обычная, и этих двоих простыми людьми не назовешь. До Попа заблаговременно довели, что с ними обращаться нужно с известной долей уважения, но это его обитель. Он здесь хозяин, а потому имеет право их слегка подразнить. Уважать нужно тех, кто проявляет к тебе почтение, а эти двое что-то уж больно много себе позволяют. Тут и осерчать можно. И, заметьте, жизнь того детектива они не выпрашивают, а прямо-таки втюхивают Попу, как ему вершить свои дела.
Бармен поставил перед малышом колу. Тот, пригубив, недовольно поморщился:
– Теплая.
– Дай ему льда, – распорядился Поп.
Бармен кивнул. Один из громил возле барной стойки, перегнувшись, зачерпнул стаканом лед из ведерка и протянул бармену. Тот пальцами вынул из стакана два кубика и уронил их в колу. Брызги из стакана окропили малышу джинсы.
– Ай как некрасиво, – укорил тот. – И к тому же негигиенично, даже в таком, блин, дурно пахнущем гадюшнике.
– Мы знаем, кто вы, – повернул разговор Поп.
– Извините, не понял?
– Я сказал, мы знаем, кто вы.
– То есть?
– Ты Ангел, – указал на мелковатого растрепу Поп. – А ты, – его палец двинулся чуть влево, – зовешься Луисом. Ваша репутация летит впереди вас, как, наверное, принято говорить в данных обстоятельствах.
– Нам воспринимать это как похвалу?
– Видимо, да.
Ангел опять заулыбался. И тут впервые заговорил Луис.
– Бумагу нужно спалить, – со спокойной властностью сказал он.
– Это зачем? – спросил Поп.
– Тот детектив недоступен.
– Чьим, интересно, указанием?
– Моим. Нашим. И не только.
– Что значит «не только»?
– Если б я сказал, что не знаю, а тебе один хрен все едино, ты бы мне поверил?
– Всяко может быть, – уклонился от ответа Поп. – Но он понаделал мне тьму головняков. Так что маляву посылать придется.
– С ним были и мы. На нас ты тоже думаешь ее посылать?
Поп лукаво погрозил пальцем.
– Вы-то как раз ни при чем. Мы ж профессионалы. И знаем, как делаются дела.
– В самом деле? Я не думаю, что мы в одном бизнесе.
– Вы себе льстите.
– Тебе-то льстить себе нечем.
Поп если и был уязвлен, то не показал виду. Хотя готовность этих двоих дружно нозить, даром что они не вооружены, откровенно удивляла. Надо же: какая спесь, да и поступают не по понятиям.
– Обсуждать нам нечего. Малявы на детектива нет.
– Как это понимать?
– Свои туфли я драю сам. Сам же вершу и закон. Мне незачем кого-то нанимать для того, что я могу сделать собственными руками.
– Тогда между нами нелады.
– Только если вы сами на это пойдете. – Поп заговорщически подался вперед: – Хотя вам это надо?
– Мы просто хотим спокойной жизни.
Поп раскатисто рассмеялся.
– Мне кажется, это было бы скучно. Во всяком случае мне.
Его пальцы гуляли по фотографиям, разложенным на столе.
– Твои знакомцы? – поинтересовался Луис.
– Полицейские.
– Пустишься за тем детективом – наживешь на свою голову проблем не только с нами, но и с ними. Они народ упорный. А уж как на шею сядут, так их оттуда уже не стряхнуть: удавят.
– Я чего-то не понимаю, – потерял наконец терпение Поп, – ты вообще за кого со мной перетираешь: за того своего детектива? Что-то, куда ни кинь, уж больно многое тебя заботит: и я, и дела мои, и полиция.
– Верно, – невозмутимо сказал Луис. – Мы граждане заботливые.
– Вот как? А какой мне за это интерес?
– Наш уход.
– И всё?
– И всё.
Поп картинно повел плечами:
– Что ж, ладно. Будь по-вашему. Ради вас я его отпускаю.
Луис не пошевелился. Рядом с ним напрягся Ангел.
– Прямо вот так ради нас? – с ноткой язвительности спросил Луис.
– Прямо вот так. Не хочу бед от людей вашего э-э… калибра. Может, разве где-нибудь по дороге вы в ответ окажете услугу и мне.
– Не думаю, но мысль сама по себе приятная.
– Ну что, выпивать не будете?
– Нет, – ответил за двоих Луис. – Выпивать не будем.
– Ну, раз такое дело, тогда разговор закончен. – Поп откинулся на стуле и сложил руки на своем выпяченном брюшке.