— Разве это не повод для размышления? Кто, по-твоему, сделал это? Конечно, Джеб мог позаботиться о Дженни. Но кто помог ему? Кем бы ни был их благодетель, он не стал передвигать тела супругов Дюшан. Наверное, симпатизировал их романтическим отношениям. Это моя догадка. А ты как думаешь? Кто подарил им финальное прикосновение смерти? Сын или дочь, всплакнувшие над телами родителей? Любопытный сосед? Полицейский, проводивший обход перед завершением эвакуации?
— Я не знаю, — ответила Темпл. — В мире много добрых людей, понимающих разницу между правильными и неправильными поступками. Во всяком случае, это был неплохой человек.
— Отлично сказано, — похвалил ее Тодд.
Он с улыбкой кивнул, удовлетворенный ее ответом.
— Это самые лучшие слова из тех, что ты когда-нибудь говорила.
— Но парочка Дюшан не вызывает у меня сочувствия, — продолжила Темпл.
Мозес с любопытством посмотрел на нее.
— Тебя не трогает их трагедия? — спросил он.
— Это не трагедия, а глупость. Причем того вида, который я не выношу. Глупость, которая превращает людей в нечто худшее, чем зомби.
— Почему?
— Потому что слизняки, по крайней мере, добиваются своей цели. Они до самой последней минуты продолжают упорствовать, даже когда рассыпаются в прах. Им и в голову не приходит бежать от реальности.
— Многие люди нашли наш новый мир невыносимым.
— Разве он стал другим? Я прожила в нем целую жизнь, и он ничуть не изменился.
Мозес улыбнулся. Слова о «целой жизни» напомнили Тодду об ее юном возрасте.
— Я, между прочим, говорю серьезно, — продолжила она. — Мне хочется понять, каким стал мир? Почему его считают невыносимым?
— Он стал…
Мозес начал отвечать, затем задумался и замолчал. Но ему хотелось пояснить свою точку зрения. Он считал это очень важным.
— Наш мир стал унылым.
Темпл прищурилась и с недоверием взглянула на него.
— И что? — спросила она. — Разве люди раньше не были унылыми?
— Люди-то были. А мир не был.
Она кивнула.
— Ладно, тогда еще один вопрос. Там, в подвале, ты сказал, что я — не зло. Почему ты так думаешь?
— Потому что это правда.
— Откуда ты знаешь?
— Поверь мне на слово, — ответил он. — Ты — книга, которую я умею читать. Вот так-то, малышка.
— Но ты не знал меня прежде. И если я не зло, то кто тогда?
— Ты просто разгневана до крайности. Ты страдаешь, как и все остальные. Тебе не нравится признаваться в этом, и ты придумываешь всякие сложности. Однако я не вижу тут зла.
Она обдумывала его ответ снова и снова. Слова не создавали точного определения, но они имели в себе зерно истины. Темпл решила поразмыслить над ними позже, когда будет свободное время. Мозес Тодд встал со стула и направился к ней. Он со вздохом покачал головой. Весь его вид говорил о том, что ему хотелось отсрочить этот момент, но даже самая длинная похоронная песня имела свой конец.
— Я думаю, мы оба знаем, почему судьба свела нас здесь, — с мягкой улыбкой сказал он.
— Наверное, знаем.
— Как насчет того, чтобы бросить этот нож на пол?
— Только потому, что ты так попросил? Я не собираюсь облегчать твою задачу.
Он целился ей в голову.
— Брось его! Живо!
Тодд стоял слишком далеко. Она не смогла бы дотянуться до него. Не важно, с какой быстротой она двигалась бы, у него имелось преимущество в дистанции. Умирать из-за упрямства было глупо. Она бросила кукури на пол, и Мозес, приблизившись еще на два шага, отшвырнул его ногой под кровать. Теперь ствол оружия находился в двенадцати дюймах от ее переносицы.
— Зачем ты так поступаешь, Моз? Тебе же не хочется убивать меня?
— Мое желание тут ни при чем. Ты знаешь это, малышка. Ты прикончила моего брата.
— Он был плохим человеком.
Тодд печально пожал плечами.
— Некоторые люди прячут глаза от мира, — сказал он. — Эти трусы сворачиваются в комочки и дрожат. Они находят места с высокими стенами и скрываются там от реальности. Они считают наш мир опасной территорией. А мы с тобой другие. Когда требуется действие, мы действуем. Нам не важны причины и расстояния. Месть или помощь, разум или глупость — все это одинаково для нас. Нам могут не нравиться какие-то условия игры, но мы идем вперед. Потому что, малышка, мы с тобой дети Бога. Мы Его солдаты и вечные странники. Мир для нас полон чудес.
Слова Мозеса затронули ее сердце. Несмотря на свои чувства, она восприняла их как безусловную истину. Его глаза были наполнены мольбой, как будто он нуждался в понимании — словно пистолет у ее головы предлагал не смерть, а узы братства.