То был этап приобретения книг. Книги, помимо всего прочего, украшают интерьер, а моя квартира в этом смысле нуждалась в помощи, как никакая другая. Да и мне помощь не помешала бы. После попыток — пока боле чем неудачных — овладеть языком, я решил как можно больше узнать о самой стране. Книги в Индии гораздо дешевле, чем на Западе, и я приносил их домой целыми охапками. Мои бумажные друзья… порой довольно эксцентричные друзья.
Кстати, большинство эксцентрических типов было собрано воедино «Книгой мировых рекордов Лимки» — индийской версией «Книги мировых рекордов Гиннеса». «Гиннес» — напиток черный, хмельной, со сливочно-густой пеной, а «Лимка» — зеленый, шипучий и безалкогольный[115] (впрочем, толика джина или водки может оправдать ее существование). А целью книги, похоже, было помочь отдельным чудакам подняться над мрачной и безымянной повседневностью. Зачем бы иначе некто четыре года убил на написание письма о мире во всем мире длиною в 7872 фута[116]? Зачем бы другой чудак мучился, покрывая рисовое зернышко надписью из 4160 букв? Некоторым не пришлось ничего делать, они лишь терпеливо ждали — например, некий Кальян Сайн отрастил себе усищи в 10,72 фута[117], а Свами Моуджгиль зато семнадцать лет простоял неподвижно. Если говорить о более активных рекордсменах, то вот Арвид Пандей за 107 дней пробежался от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, причём бежал он задом наперед; а Джадгишу Чандре понадобилось пятнадцать месяцев, чтобы проползти почти тысячемильную дистанцию[118]. Видимо, приветствуя их удивительные результаты, В. Джаярам побил мировой рекорд по продолжительности аплодисментов — более пятисот тысяч хлопков. Сравнивая их выдержку со своей — проявленной за время жизни в «Белом доме», — я понял, что мне в книгу рекордов не попасть. Зато как-то утром перед зеркалом я понял, что такая жизнь ведет меня прямёхонько к нервному истощению.
Книга «Как выжить в Индии»[119] должна была бы состоять не менее чем из десятка томов. Но это оказалась совсем не толстая книжечка в бумажном переплете — скорее для путешественника, проезжающего через Индию, чем для того, кто поселился тут на более-менее длительный срок. Но, видимо, для поселившихся в Индии иностранцев книгу пока никто ещё не написал.
— Вам бы надо написать о своей жизни в Индии самому, — предложил мне один продавец в книжном магазине. За несколько месяцев мы стали добрыми знакомыми, и он часто предлагал всякие интересные книги для моей библиотеки. Была среди них, например, книжка «Curiosa Sexualis»[120], которая по крайней мере позабавила меня. Тут сообщалось, к примеру, о даме, которая сменила пол, просто перепрыгнув канаву[121]. Жаль, что в индийское издание не вошел «Альбом необычных иллюстраций», упомянутый в содержании.
— Написать книгу?.. — откликнулся я. — Да у меня не осталось сил даже на то, чтобы заполнить бланк!
Ещё я нашел томик под названием «Хобсон Джобсон» — словарь англо-индийских, гибридных слов и фраз, собранный двумя викторианскими джентльменами — Юлем и Барнеллом. Это восхитительное филологическое попурри стало вторым моим излюбленным чтением после делийской телефонной книги. Вкус некоторых слов можно было просто ощущать на языке! Это было по мне; никаких «покажите мне этот язык» или «пересчитайте мои одежды». Даже ничего вроде «спокойное рассуждение отлично от возбужденного и поспешного мнения». Благодаря этому словарику я вооружился ругательствами вроде «chopper cop!», «kudd!», «grunth!» и «sea cunny!»[122]. Причем совершенно не имело значения, поймет ли кто-нибудь, включая меня самого, что я говорю. Главное, я обзавелся собственными мантрами, они же ругательства, ловко замаскированными под англо-индийский жаргон времен Раджа. Кстати, в первый раз короткое замыкание в бедной моей голове (по поводу «слонов-людей») случилось вскоре после того, как я открыл эту книгу.
Второй раз это был настоящий фейерверк. Этот второй раз приключился около полуночи, несколько дней спустя. Вернулись таинственные люди с досками. В первый раз был всего один грузовик досок. Теперь их было два, рабочих тоже было больше вдвое, а шуму от них — вдесятеро. Я пытался заглушить грохот тягучей ударной музыкой, включенной на максимальную громкость. Мраморный пол и голые бетонные стены усиливали ее ещё больше — однако перекрыть грохот досок было невозможно. Я распахнул дверь на площадку. Там стояла дама, которая вечно убегала от меня, и ещё один жилец; у обоих на лице был написан ужас. Музыка тягуче гремела, доски грохотали.
— Погглы будзатые! — заорал я на своем новом языке. В один миг пугливая соседка метнулась прочь и укрылась в своей квартире.
Выскочив во двор, я увидел, что рабочие уже свалили доски в штабель размером с приличную пирамиду — может быть, и им хотелось «пережить историю». В лунном свете происходящее напоминало некий зловещий ритуал.
— Кудды! Бхуты! Бхилы! — орал я, как безумный, выдергивая доски из штабеля и швыряя их в кузов машины. Над всем этим тягуче гремела «Стена» группы «Пинк Флойд».
Выглянул охранник — но, увидев, что я впал в маниакальную стадию, поспешил скрыться во тьме. Мне уже не хватало ни языка, ни разума. Я ухватил другую доску и запустил ею в окно конторы менеджера. Он обещал, что досок больше не будет! Он нарушил обещание — я разбил его стекло. Логично?..
Мой безумный акт вандализма заставил рабочих замереть на месте. Потом они попрыгали в грузовики и вылетели со двора, словно по ним стреляли. Я вернулся к себе, выключил музыку и вдруг ощутил себя в гармонии с миром. Разве мог я предположить, что менеджер в отместку решит попросту прикончить меня?..
Ночная жизнь?
На следующее утро меня разбудил громкий стук в дверь. Это был генеральный менеджер нашего рекламного агентства, мокрый от жары и чем-то чрезвычайно взбудораженный.
— Что тут случилось вчера ночью? — взволнованно спросил он голосом на несколько октав выше обычного.
Я рассказал, как решил, что с меня довольно грохота досок под окнами и как я разобрался с этими досками.
— Напрасно вы так, — сказал он. — Почему вы не позвонили в полицию или мне?
— Телефон же не работает, — напомнил я.
— Это очень опасный человек, — всплеснул руками генеральный менеджер, имея в виду бихарца — менеджера «Белого дома». — Он гангстер! Самый настоящий гангстер! Сегодня утром он меня вызвал к себе. Не пригласил, а именно вызвал. Только что он сказал мне, что будь вы индийцем, вас бы уже не было в живых. Он не убил вас сразу только потому, что вы иностранец. Поверьте, он имеет в виду именно то, что говорит! Вам надо отсюда уехать, и немедленно.
Я принялся упаковывать свои пятнадцать сумок и чемоданов.
— Возьмите только самое необходимое. Мы пришлём потом кого-нибудь за остальными вещами, — нервничая, торопил меня генеральный.
Мы спустились к машине, возле которой стоял Джордж. Он тоже нервничал. Несколько мускулистых крепышей — телохранители менеджера «Белого дома» — пялились на нас, явно надеясь на малейшую провокацию. Даже спасатель старательно держался ко мне спиной.
Вся эта история ошеломила моего Джорджа. Охранник рассказал ему, что я напился и, явно в приступе белой горячки, выкрикивал странные слова и швырял во все стороны доски, а одной из них разбил стекло в конторе менеджера.
— Это всё стресс, — оправдывался я, когда мы навсегда уезжали из ворот «Белого дома».
— Стресс? — Название новой болезни, на которую можно пожаловаться, приободрило Джорджа. — Я тоже страдаю от стресса, сэр!
— Вот как?
119
«India Survival Kit» — очень популярное, прекрасно написанное, весьма полезное и интересное издание. Рекомендую.
121
Я об этом тоже читал. Она была не женщина, а гермафродит, и мужские (недосформировавшиеся) органы просто вывалились от толчка наружу…
122
«Непереводимая игра слов». Вообще-то «сhopper cop!» вероятно, можно перевести как «полицейский-деревенщина» (сhopper — соломенная крыша (