Леонид прижался щекой к обложке дневника, а потом аккуратно раскрыл его. Он хрустнул и чуть не рассыпался. С пожелтевших, местами заляпанных страниц в лицо дыхнул обжигающий сирокко. Часть чернил почти выцвела, часть размыло влагой, но разобрать слова было можно. Каждая строчка, несмотря на скупость слов, как нить разматывала клубок, в мельчайших подробностях раскрывала эпизод за эпизодом.
Фирсанов листал и чувствовал под пальцами жгучее солнце, раскалённый песок, скалы и горы, изумрудные леса, кислый запах пороха, победные крики добровольцев из Европейского легиона. Воздух, жарким каскадом обрывающийся с горизонта, стекал на маленький оазис. Он воочию видел черные пальмы на фоне закатного солнца, чёрную вереницу верблюдов, стремящихся в долгожданный оазис. Восхищённые глаза Кахины. Тамтамы утробно и гулко отбивали свою манящую, завораживающую дробь, воины Мпанде вышли в круг исполнять свой, полный мужества и воинственности, ритуальный танец.
Фирсанов испуганно захлопнул дневник. Он боялся части своих воспоминаний, но больше всего испугало то, что его с неудержимой силой потянуло туда, где он был по-настоящему свободен. Глянув из-под ладони на счастливую жену, веселящихся детей, иронизирующего друга, он с восторгом ощутил, как любовь и счастье пронизывают его жизнь, его сердце, его душу. Он поднял лицо вверх, блаженно подставляя его солнечным лучам.
Вне времени и пространства. Африка
Солнечные лучи крепко грели макушку и накаляли песок, как миллионы лет «до», так и миллионы лет «после». Пальмы метёлками вечно пыльной листвы теребили выцветшее небо, процарапывая в нем белые строчки облаков. Но кто разгадает эти письмена? Кричали караванщики, лаяли растревоженные собаки.
– Не плачь. Слёзы мешают твоим глазам. Успокой сердце и начинай снова. Ты сможешь, я знаю. – Кахина погладила по голове плачущую дочку.
И снова принялась обучать девочку искусству жонглирования камешками, как когда-то это терпеливо делал её белый незнакомец. Дочка упрямая, она же её дочь. Кахина сгребла камни и пересыпала их в детскую ладошку. Она же научилась, несмотря на то что голубоглазый пока не вернулся в оазис. Но ведь рано или поздно он появится, не может не появиться! Такие не обманывают.
Ваня по привычке посмотрел на деревенскую дорогу. Сегодня она снова была пуста. Он потрепал сына по голове и принялся учить, как обращаться с глиняными шариками. Рано или поздно масса Лео вернётся и тогда его надо будет чем-то удивить.
Шлёпая босыми ногами по красной пыли, появился Франсуа, ведя за руку похожего на чёрного совёнка сына. Француз, по обыкновению жевал какие-то фрукты. Кинул один из плодов Ване, тот с улыбкой вернул его ему обратно. Несколько минут, к удивлению детей, отцы продолжали жонглировать на двоих. Отсмеявшись, сели и продолжили урок, изредка поглядывая на дорогу.
«Интересно, когда приедет Лео, можно ли будет организовать первый бродячий цирк в Африке? И оправдает ли он себя?» – неожиданно даже для себя подумал Франсуа…