Жмурика, между нами, так не кем и не заменили. Проходит несколько часов к тому времени как Жопа-гоблин достигает нас. Моя спина ноет и грозит вот-вот треснуть. Солнце будет подниматься вечно. Я готовлюсь к стандартной процедуре выцарапывания свастики и ректального осмотра.
Надзиратель кладёт одну руку мне на ягодицу и выпускает когти. Я пытаюсь мысленно покинуть тело, но безуспешно.
Этот трюк у меня почти получается, но надзиратель просовывает руку у меня между ног и хватает меня за мошонку. Забыв о предосторожности, я поворачиваю голову и вижу, как сверкает игла.
Игла входит в моё правое яичко, к горлу подступает рвота и желудочный сок. Я удерживаю это всё во рту. Едва сдерживаюсь что бы не заблевать мраморный пол. Наверное, я уже навлек на себя серьёзные неприятности тем, что повернул голову.
Желчь вытекает между зубов, засыхает у меня на языке. Игла вытягивать содержимое моего правого яичка досуха. Пока оно не превращается в пустой мешочек.
Я не уверен, но похоже Белый Ангел даёт распоряжение чтобы с Отто проделали тоже самое. Теперь идёт дождь вперемешку со снегом. После окончания переклички я выпрямляюсь. Мое тело разрывается от боли в тысячи разных мест.
Белый Ангел отправляет нас прямиком на распределительный пункт.
Сегодня нам не достанется детской кожи. Когтем я выковыриваю остатки желчи из зубов.
Мы с Отто бредём бок, обок потирая промежности.
- Освенцим меняется, - Говорит он.
- Мы уже изменились, - Отвечаю я.
- Они хотят сделать из нас подобия себя. Они хотят превратить Освенцим в сказочную страну.
Глава 10
Сегодня распределением работ тоже руководит Белый Ангел. Он стоит под мигающей лампочкой, которая раскачиваться на ветру. Когда к нему подходит Отто он издает гудок: Туууу! Вместе того чтобы взять следующею карточку из стопки он достает из кармана пустой бланк и что-то на нем пишет. "Приказ Доктора”.
Отто, опустив голову отходит от меня. Белый Ангел тоже даёт мне особое поручение. Я должен идти на велосипедную фабрику. Шлепая по грязи, я догоняю Отто.
- Дай посмотреть твою карточку, - Говорю я.
Он протягивает мне листок, но чернила на нем уже смазались.
- Хирургическое отделение, - Говорит он, - Я иду в хирургическое отделение. - Затем он уходит. Впервые в жизни мы работаем порознь.
Я устало тащусь на велосипедную фабрику, другие дети торопятся на свои рабочие места. Даже несмотря на бурю многие из них останавливаются чтобы внимательно меня рассмотреть. Под навесом стоят несколько Жопа-гоблинов и пьют сидр. Когда я прохожу мимо некоторые из них начинают перешёптываться и показывать на меня пальцами.
Я стою перед велосипедной фабрикой и дрожу с головы до ног. Свет везде выключен. Я спускаюсь по лестнице, цепляюсь когтями за стены колодца и кричу:
- Эй, здесь есть кто ни будь? - ответа нет.
Я стучусь в дверь. Снова тишина. Я поворачиваю дверную ручку, дверь скрипит. Мой пропуск представляет собой склизкий ком с растекшимися чернилами.
Если я сейчас не наткнусь на Жопа-гоблина меня подвергнут Сучьему смерто-убийству. Даже несмотря на то, что Белый Ангел наблюдает за мной после операционным поведением. Я захожу внутрь закрываю дверь иду к углу, где обычно стоит надзиратель. Шарю руками пока не нащупываю цепочку от электрической лампочки. Тяну за цепочку пока в помещение не начинает мигать тусклые огни.
Когда конвейер приходит в движение лампы перестают мигать. Я оглядываюсь чувствуя, что я здесь не один. Белый Ангел не мог допустить ошибку, направляя меня на велосипедную фабрику он хотел, чтобы я пришёл сюда. Я часть эксперимента. Особый проект, подопытный кролик.
Наверняка Жопа-гоблины сейчас наблюдают за мной. Записывают мои действия. Инстинкт подсказывает мне что я должен воспользоваться этой возможностью чтобы воплотить мечту Отто. Сделать велосипед и выехать на нём в лабиринт.
Если Жопа-гоблины ищут перемены в моем поведении, то непослушание повлечь за собой смерть. Они не станут расковать и сохранять жизнь опытному образцу. Основной инстинкт которого непослушания.
В глубине моего мозга загораются красные лампочки. Я начинаю бегать по комнате и размахивать руками. Я должен найти велосипед. Уже готовый велосипед.
За катание по лабиринту Жопа-гоблины приговорят меня к смерти, но, если я представлю это как результат их генетических экспериментов они мной заинтересуются. Я выиграю ещё какое-то время.
Из груды костей торчит руль и половина колеса. Я взмахиваю руками, растопыриваю пальцы и начинаю копать. Дети чьи кости и органы пошли на изготовление этого велосипеда уже не дети и я тоже уже не ребенок. Все мы были детьми до прибытия в Освенцим, но постепенно мы стали чем-то другим.
Сидором, велосипедами, гоблинами, едой для заключённых секс куклами... Никто не остался ребенком. Я выкапываю велосипед и выкатываю его к посту надзирателя.
Ржавая дверь идёт в подземный лабиринт. Я прислоняю велосипед к стене и поворачиваю ручку в форме свастики. Дверь распахивается. По обеим сторонам туннеля горят цветные лампочки. Откуда-то из другого конца коридора, эхом доносится гоблинский смех. Я хватаю велосипед и поднимаю правую ногу чтобы сесть на него. Чувствую резкую боль в уничтоженном яичке, прикусываю язык и начинаю крутить педали пока не дали.
Глава 11
Подъезжая к концу туннеля, я заставляю себя не довить на тормоз, потому что Жопа-гоблины обычно так не делают, а для меня очень важно сохранить видимость, чтобы сохранить себе жизнь.
Это мудрое решение. Выехав из туннеля, я обнаруживаю что дорожка изгибается в три вертикальные петли. Вдоль трассы сверкают зелёные и жёлтые огни. Я крепко держусь за руль, жму на педали чтобы набрать достаточную скорость для тройного сальто вниз головой. Верх головой, вниз головой, верх головой, вниз головой.
Трасса разделяется на две части. я съезжаю вниз по той дорожки что закручивается зелёной спиралью. Делаю резкий поворот влево и перехожу на жёлтую дорожку. Вокруг меня сгущается туман, ухабистая неровная дорога состоит из кукурузных зёрен. Наверное, к велосипедному лабиринту ведёт зелёная дорожка.
Когда туман рассеивается, я вижу Крысоканов плавающих в небольших каналах по кукурузной дороге. На против меня выводок маленьких Крысоканчиков преследует таракана, который по размеру больше Совы.
Я перевожу взгляд на жёлтую дорогу и не успеваю затормозить. Дорогу перегораживает кирпичная стена. Я крепче зажимаю руль понимая, что не успею сгруппироваться для падения. Зажмуриваюсь и пролетаю сквозь мягкие кирпичи. Велосипед вылетает у меня из-под ног. Я кубарем качаюсь по дорожке в груде поролоновых кубиков.
Я беру в руки один из чёрных кирпичей. Когти легко проходят сквозь его мягкую поверхность. Я бросаю кирпич под ноги и встаю. Мой велосипед приближается ко мне становясь всё меньше и меньше пока не превращается в мое яичко облегчая боль в моей мошонки.
Я осторожно поглаживая яичко и велосипед и двигаюсь в перёд по эту стороны поролоновой стены кукурузная дорога постепенно превращается в дорогу из шоколадных пирожных.
Я по колено стаю в глазури. Жёлтые огни за моей спиной тускнеют, но мой путь освещают отверстия в потолке. Так вот куда ведут туалетные пеньки. Я в логове туалетных жаб. Стены по краям дороги исчезают.
Я решаюсь исследовать пещеру не смотря на риск наткнутся на жаб. Создаётся впечатления будто здесь ещё не ступала нога Жопа-гоблина. Это место больше похоже на Детляндию. На горизонте я вижу холм, прежде чем двинутся к нему.