- Высокоуважаемый, не подскажете ли вы, как найти магазин, торгующий двигателями всех размеров и форматов?
Солдат молча забирает мои овощи, а затем долго и подробно объясняет, как и куда идти. Я благодарно киваю ему, и мы снова бредем сквозь улицы, переулки, базары. В конце-концов мы выходим к небольшому навесу, прикрывающему дверь в огромный ангар. Ангар завален всевозможной машинерией, металлические приборы и приспособления всех размеров и расцветок свалены здесь в беспорядке первозданного хаоса. В одной куче вместе лежат древние пропеллеры, дула винтовок, пара небольших двигателей, обломок косы, гигантская дверная ручка, что-то, похожее на осциллограф, множество пружин, гаек и болтов. В других кучах валяется похожий хлам. Посреди всего этого ржавеющего металлического бедлама возвышается стол с кипами бумаг, за столом с важным видом сидит маленький араб.
Я машу ему рукой:
- Добрый день, глубокоуважаемый.
- Добрый день, уважаемый гость.
- Ваше заведение искренне поражает и восхищает своими размерами и многообразием вещей – араб довольно хмыкает.
- А ваш прелестнейший стол выглядит как настоящая вещь работы легендарных мастеров древности – араб прерывает поток моей ритуальной лести:
- Чем я могу помочь моим дорогим гостям?
- Глубокоуважаемый, мы срочно нуждаемся в гипердвигателе сверхмалого размера, подходящим для космокатеров проекта 537-25-А.
Араб шевелит губами, что-то прикидывая и подсчитывая:
- Возможно достать дорогому гостю гипердвигатель к завтрашнему утру. Дорогому гостю это обойдется в полтора миллионов кредитов.
Я взмахиваю руками так, как будто он только что смертельно оскорбил весь мой род до десятого колена:
- Глубокоуважаемый, каждый уличный мальчишка знает, что таковые гипердвигатели стоят не более двухсот пятидесяти тысяч кредитов
- Дорогой гость смеется над моими сединами! Двести пятьдесят тысяч? Хромой ишак и то дороже стоит! Миллион двести пятьдесят.
- Глубокоуважаемый, за миллион двести пятьдесят мой прадед отстроил посреди пустыни дворец из золота с зелеными садами и фонтанами, бившими сладчайшим вином, а у вас всего лишь кусок простого железа! Триста тысяч.
- Дорогой гость, видимо, не слышал, как на той неделе мой сосед за триста тысяч купил старую арбу без колес! Миллион!
- Глубокоуважаемый, миллион кредитов стоит новый космокатер с тюнингованным двигателем и тремя комплектами тяжелого вооружения. Четыреста тысяч!
- Дорогой гость, в этом городе за четыреста тысяч идет древний моторчик с винтом, а не новейший гипердвигатель особой конструкции! Девятьсот.
- Глубокоуважаемый, за девятьсот тысяч я куплю половину этого города вместе со всеми нищими и торговцами шаурмой! Пятьсот.
Араб смотрит в мои глаза и понимает, что я знаю золотое правило – в любом мире Халифата цену можно сбить ровно в три раза.
- Дорогой гость предлагает цену разумную, двигатель будет к завтрашнему утру. А теперь – он пододвигается ближе к столу – попрошу дорогого гостя внести предварительную сумму.
- Глубокоуважаемый, одну минуту – я выхожу из ангара и поворачиваюсь к Тиамат:
- Сколько у нас денег?
- Если продать все, кроме твоего посольского костюма и жизненно важных узлов корабля, выйдет тысяч сто, я полагаю.
- Дьявол! – я скачу по уличному песку, как будто это раскаленная сковорода.
- Как думаешь, можно его грабануть?
- Вряд ли – несмотря на название, двигатель огромный, понадобится транспорт, чтобы его вывезти и пара часов плюс с десяток рабочих, чтобы смонтировать. Это столько шума и времени, что нас не найдет только слепой.
- Твои предложения?
- Взять банк. Конечно, это рискованно, но другого выхода у нас нет.
Подумав, я соглашаюсь с ней и возвращаюсь к арабу, сообщая, что деньги будут в течение нескольких дней. Мы церемонно раскланиваемся и отправляемся на поиски банков и иных хранилищ наличности. Остаток дня мы проводим в бесконечных расспросах и бесконечной ходьбе, составляя карту городских деньгоисточников, помечая количество охраны, маршруты патрулей, точки входа и выхода, по возможности составляем внутренние планы помещений. Картина складывается предельно безрадостная – на каждом объекте минимум с десяток тяжело вооруженных солдат, бросаться на которых с парой пистолетов чистое безумие. Уставшие и отчаявшиеся, мы возвращаемся к катеру поздним вечером, волочась по затихшим темным улицам, освещаемых лишь слабым светом редких окон.