Я отхожу к Тиамат, слушавшей наш разговор издалека.
- Что скажешь?
- Он наш единственный шанс. Возможно, пошатавшись тут какое-то время, мы и найдем другие способы добычи денег, но линия фронта с каждым часом приближается и приближается к Столице. У нас нет лишнего месяца-другого.
- Похоже, что так. Мне не нравится этот тип, но делать нечего.
Я возвращаюсь к арабу, который насвистывает веселый мотивчик, кидаясь пригоршнями песка в чахлый кустик.
- Мы согласны. Когда запланировано убийство?
Араб кидает очередную пригоршню и поворачивается ко мне.
- Завтра вечером. Зачем тянуть, верно? Мы готовились годами, нам недоставало всего одной маленькой детальки, искры, что подожжет бикфордов шнур. Вас – он встает и отряхивается.
- Вот бумага с адресом. Будьте там завтра в девять вечера. Вас встретит наш человек, вам он выдаст винтовку, вашей спутнице – легкий пулемет. Затем он проводит вас к началу тайного хода. Вы пойдете внутрь с винтовкой, ваша дама останется снаружи как прикрытие. В десять вечера вы должны достигнуть нужного места и произвести выстрел. Помните, у вас есть всего один шанс, промахом вы похороните себя заживо. Как только прибьете Халифа, бегите к выходу, а затем в компании с дамой – сюда, к вашему прибытию космокатер будет в полной готовности. Удачи! – араб улыбается, поднимает кейс и собирается уходить. Я окрикиваю его:
- Постой!
- Да?
- Ты, возможно, не знаешь, кто я. Скорее всего, даже понятия не имеешь о человеке, чья слава гремит по всей Федерации. Но это неважно. Важно другое: из всех людей, пытавшихся меня обмануть, не выжил никто. Никто. Ты понял меня, друг?
Араб беспечно кивает головой и уходит в ночь, небрежно помахивая кейсом.
Я забираюсь в космокатер, закидываюсь лошадиной дозой галлюциногенов и отключаю реальность до завтрашнего вечера. Тиамат все это время возится с поврежденным оборудованием, пытаясь восстановить хотя бы часть техники. Я смотрю на ее лицо, и мне кажется, что оно вытягивается, что зубы ее увеличивается, что ногти ее превращаются в остро отточенные когти, а сама она покрывается черной чешуей. Я шепчу в ужасе «Святы Боже, помилуй нас!», отворачиваюсь к стенке, закрываю глаза и проваливаюсь в удивительно прекрасную химическую реальность, для красоты которой не придумано еще слов в человеческом языке.
Глава восемнадцатая.
Наступает вечер следующего дня. Ярко-красное, будто налитое кровью солнце закатывается в дюны, я возвращаюсь в объективную реальность. Холодает. Я меняю свой шикарный белый костюм на неприметное темное одеяние – убегать в темноте белым зайчиком не самая лучшая идея. Так же поступает Тиамат. Темнеет. В воздухе разливается предчувствие беды. Шуршащие барханы, звездное небо, далекие огоньки трущоб – кажется, все замерло в ожидании чего-то страшного, страшного и неотвратимого. Я думаю «Сегодня один выстрел изменит историю этой планеты». Я думаю «Может быть, я приведу к власти абсолютное зло, демонов во плоти и поколения жителей Аль-Рашида будут проклинать имя мое». Я думаю «Одна планета не стоит судьбы целой Федерации». Я чувствую себя заводным кроликом с барабаном, поставленным злой рукой на рельсы истории. «Бум-бум-бум!» - кролик-Жорж идет вперед. «Бум-бум-бум!» - кролик Жорж бодрится и пытается забыть восьмиконечную звезду Хаоса на руке араба. «Бум-бум-бум!» - Жорж ставится стимуляторами, ставит Тиамат и выходит на ночную охоту.
Мы добираемся до города и видим, что улицы его полностью вымерли. Ни одного человека, ни кошки, ни даже мелкой птицы. «Как в осажденном замке перед последним штурмом» - проносится в голове. Мы крадемся по улицам, избегая пятен света, и мне кажется, что из темных подворотен я слышу шепот заговорщиков, мне кажется, что в каждой тени стоят предатели с заряженными пистолетами, что каждое горящее окно – таинственный и непонятный сигнал мятежникам. В воздухе пахнет еще не пролившейся кровью, это ночь взведенных курков и занесенных над жертвой кинжалов. Ночь резни и предсмертных криков, которые вот-вот прольются на замерший в ожидании город. Застывший механический театр палачей и убийц, ждущий лишь поворота ключа. И этот ключ несу я.
Мы добираемся до условленного места, так и не встретив ни одной живой души. Как только мы подходим к указанному в бумаге зданию, от глубокой тени дверного проема отделяется человек, одетый во все черное. Не говоря ни слова, он протягивает мне бронебойную винтовку, а Тиамат – обещанный легкий пулемет. Затем он уводит нас в лабиринт переулков, двигаясь легко и бесшумно, как большая пантера. Даже на стимуляторах мы едва поспеваем за ним. Через двадцать минут блужданий по притаившейся столице мы выходим к старой, замшелой стене. Человек легко касается одного из камней, и часть стены отъезжает в сторону. Затем наш провожатый коротко кланяется нам и так же беззвучно исчезает в ночи. Мы остаемся одни у входа, с оружием в руках и сомнением в сердцах. Медлим минуту, наконец, я решаюсь: