Как мы уже сказали, Анри был настроен по-иному он внимательно прислушивался к вопросам Маррея и ответам Жоржа, в последних он уловил здравый смысл и серьезную мысль; он уловил ясный взгляд Жоржа, выражающий непреклонную волю, и понял, что перед ним был не прежний мальчик, но энергичный и умный противник, готовый отразить любые удары.
Если бы Жорж, вернувшись на Иль-де-Франс, оставался в том же положении, которое, по мнению белых, было определено ему природой, Анри, возможно, не заметил бы его, или, во всяком случае, не вспомнил бы обиду, нанесенную четырнадцать лет назад. Но дело обстояло совсем иначе: гордый мулат вернулся открыто и успел к тому же оказать великое благодеяние семье Анри. Превосходя Анри умом, он на равных правах занял положение в обществе, и теперь они сидели за одним столом. Этого Анри не мог стерпеть и мысленно уже объявил Жоржу войну.
Когда гости вышли из салона и направились в сад, Анри подошел к Саре, которая вместе с другими женщинами сидела под сенью деревьев вблизи тенистого уголка, где мужчины пили кофе. Сара вздрогнула, инстинктивно почувствовав, что ее кузен заговорит с ней о Жорже.
- Ну что, моя прелестная кузина? - спросил Анри, опираясь на спинку бамбукового стула, на котором сидела девушка. - Как вам понравился обед?
- Я думаю, вы спрашиваете меня не о сервировке стола, - улыбаясь ответила Сара.
- Нет, дорогая кузина, хотя, быть может, для некоторых из гостей, кто в жизни питается не только росой, воздухом и ароматами, подобно вам, такой вопрос был бы уместен.
Нет, я спрашиваю вас, понравился ли вам обед с точки зрения общественных нравов, если можно так выразиться.
- Как вам сказать, по-моему, все было прекрасно; мне кажется, что лорд Маррей замечательный хозяин, он был чрезвычайно любезен со всеми.
- Да, бесспорно! Но я глубоко удивлен, что столь изысканный человек, как он, рискнул поступить с нами весьма неосмотрительно.
- А в чем дело? - спросила Сара, понявшая, что имеет в виду кузен и решительно настроенная против него.
- А вот в чем, - ответил Анри, смущенный суровостью ее взгляда, - ведь он пригласил к одному столу нас и Жоржа Мюнье!
- Меня удивляет другое, Анри: почему именно вы говорите мне об этом, а не кто-нибудь другой?
- Но почему же я не могу сказать об этом, дорогая кузина?
- Да ведь если бы не Жорж Мюнье, чье присутствие вас так оскорбляет, я могла бы погибнуть; и люди оплакивали бы меня, а вы и ваш отец были бы сейчас в трауре.
- Да, - ответил Анри, покраснев, - да, я понимаю, как мы должны быть благодарны мсье Жоржу за то, что он спас столь драгоценную жизнь. Вчера вы видели, что когда он решил купить двух негров, которых отец собирался наказать, я подарил их ему.
- И, подарив ему жизнь двух этих негров, вы считаете, что щедро вознаградили его? Благодарю вас, кузен, за то, что вы цените жизнь Сары де Мальмеди в тысячу пиастров.
- Боже мой! Дорогая Сара, - сказал Анри, - как вы странно рассуждаете. Разве я мыслил назначить цену за жизнь той, за кого я отдал бы свою? Нет, я только хотел обратить ваше внимание на затруднительное положение, в которое лорд Маррей поставил бы женщину, если бы мсье Жорж вздумал пригласить ее танцевать.
- По вашему мнению, дорогой Анри, эта женщина должна была бы ему отказать?
- Не сомневаюсь.
- Я не буду танцевать ни с кем, - холодно продолжала Сара, встала и подошла к англичанке, сидевшей за столом рядом с Жоржем, - это была одна из ее подруг.
Анри до крови прикусил губу и инстинктивно стал искать глазами Жоржа. Жорж занял место среди танцующих, его партнершей была англичанка, которую он под руку вел к столу. Сара обратила на них внимание. Ее сердце сжалось.
Теперь Жорж танцевал с другой. Он, может быть, и не думал о ней - той, которая только что принесла ему жертву, на какую еще накануне она не считала себя способной. Время, пока продолжалась кадриль, было мучительным для Сары.
Когда кадриль кончилась, Сара стала пристально следить за Жоржем. Проводив англичанку на место, он, как показалось Саре, стал искать кого-то; он искал лорда Маррея. Заметив его, он подошел и сказал ему несколько слов; потом оба направились к Саре.
- Мадемуазель де Мальмеди, не окажете ли мне честь, дав согласие на кадриль? - обратился к ней Жорж.
- О, мсье, - сказала Сара, - я, право, сожалею и надеюсь, вы простите меня. Я только что отказала своему кузену, потому что не собираюсь танцевать сегодня.
Жорж улыбнулся с видом человека, который все понял, и бросил на Анри взгляд, исполненный такого презрения, что лорд Маррей догадался, какая глубокая и закоренелая ненависть разъединяет этих людей, однако, сделав вид, что ничего не заметил, сказал:
- Сара, не вчерашнее ли ужасное происшествие так удручает вас?
- Да, милорд, - ответила она. - Я плохо себя чувствую и прошу кузена предупредить моего дядю, что хотела бы уйти с бала.
Анри и лорд Маррей направились сообщить о намерении девушки, Жорж наклонился к ней.
- У вас благородное сердце, мадемуазель, - сказал он вполголоса, - я благодарю вас.
Сара вздрогнула и хотела ответить, но лорд Маррей уже вернулся. Она лишь невольно обменялась взглядом с Жоржем.
- Вы не изменили решения покинуть нас, мадемуазель? - спросил губернатор.
- Увы, нет, - ответила Сара. - Я бы так хотела остаться, милорд, но я действительно плохо себя чувствую.
- В таком случае я понимаю, что эгоистично было бы пытаться удержать вас; экипажа мсье де Мальмеди, вероятно, нет у ворот, поэтому я сейчас прикажу, чтобы запрягли мой. - И лорд Маррей удалился.
- Сара, - начал Жорж, - когда я покидал Европу, единственным моим желанием было встретить девушку с отзывчивым сердцем, но мне казалось, что надежда моя не сбудется.
- Мсье, - прошептала Сара, невольно подчиняясь проникновенному голосу Жоржа, - я не знаю, что вы хотите сказать.
- Я хочу сказать, что со дня приезда во мне живет мечта, и если эта мечта когда-нибудь осуществится, я буду самым счастливым человеком.
Не ожидая ответа, Жорж почтительно поклонился и, видя приближающихся господина де Мальмеди с сыном, отошел от Сары.
Вскоре вновь появился лорд Маррей, сообщил Саре, что экипаж готов, и предложил ей руку. Дойдя до дверей, девушка с грустью окинула взором зал и вышла.
Возвращаясь в дом, после того как он проводил мадемуазель де Мальмеди к экипажу, губернатор встретил в передней Жоржа, который также собирался покинуть бал.
- И вы тоже? - сказал лорд Маррей.
- Да, милорд, вы ведь знаете, я живу в Моке и должен проехать восемь лье. Антрим доставит меня за час.
- Между вами и Анри никогда не происходило серьезной размолвки? - с интересом спросил губернатор.
- Нет, милорд, пока нет, но, судя по всему, может произойти.
- Возможно, я ошибаюсь, мой друг, - сказал губернатор, - но думаю, что причины вашей вражды с этой семьей лежат в далеком прошлом.
- Да, милорд, былые мальчишеские ссоры перешли ныне в неистребимую ненависть мужчин; уколы булавками могут стать ударами шпаг.
- И нет возможности все уладить? - спросил губернатор.
- Я на это надеялся, милорд; я думал, что четырнадцать лет английского владычества искоренили унизительный предрассудок, но я ошибся; воин должен выйти на арену.
- Не встретите ли вы больше мельниц, чем великанов, мой дорогой Дон Кихот?