- Это был "Лейстер"?
- Несомненно: меня намерены блокировать; а тебе известно, Жорж, что я не такой уж простак; ветер юго-восточный, и судно может войти в Порт-Луи, лавируя вокруг берега.
При этом ему надо часов двенадцать, чтобы достичь острова Бочаров, тем временем я умчусь; а теперь я пришел за тобой.
- За мной? Почему я должен покинуть остров?
- Я тебе еще не все сказал. Так вот. Зачем ты отхлестал красивого юношу? Это было неосмотрительно.
- Разве ты не знаешь, кто он такой?
- Ну как же, ведь я держал с ним пари на тысячу луидоров. Кстати, Антрим чудесный конь, приласкай его за меня.
- Ну хорошо, а ты помнишь, как четырнадцать лет назад, в день сражения, этот самый Анри де Мальмеди?..
Жорж откинул назад волосы и показал брату шрам у себя на лбу.
- Да, верно, - произнес Жак, - черт побери, ты озлоблен против него. Я забыл, что тогда произошло, впрочем, припоминаю: в ответ на его удар шпагой я ударил его кулаком по лицу.
- Да, и я готов был простить нанесенную мне обиду, но когда он вновь оскорбил меня...
- Как же?
- Он отверг предложение, сделанное мною его кузине.
- Ишь чего ты захотел! Отец и сын воспитывали наследницу, как перепелку в клетке, чтобы ощипать ее в свое удовольствие путем выгодного брака. Когда же перепелка стала жирной, приходит браконьер, который хочет взять ее себе. Ну как же так! Разве они могли поступить иначе, как не отказать тебе? К тому же, дорогой мой, ведь мы всего лишь мулаты.
- Я и не был оскорблен отказом, но во время спора он замахнулся на меня тростью.
- Значит, в ответ на оскорбление ты его избил?
- Нет, - ответил Жорж, улыбаясь, - я потребовал дуэли.
- И он отказал; ну что ж, это естественно, ведь мы мулаты. Бывает, мы иногда избиваем белых, но белые не дерутся с нами на дуэли, считают это унижением своего достоинства.
- Тогда я заявил, что заставлю его драться.
- Потому-то ты во время скачек coram populo <При всем народе, открыто (лат.).>, как мы выражались в коллеже Наполеона, залепил ему пощечину.
Неплохо было придумано, но все оказалось напрасным.
- Почему?
- Мне известно, что вначале Анри хотел было согласиться на дуэль, но его друзья отказались быть секундантами, и дуэль не могла состояться.
- Тогда пусть ходит побитым, он волен решать сам.
- Да, но тебя ожидает другое.
- Что же?
- Когда Анри настаивал на дуэли, его друзья пообещали ему найти другой способ мести.
- Какой же?
- В ближайший вечер, когда ты будешь в городе, человек десять собираются устроить засаду на пути в Моку и, схватив тебя, избить до полусмерти.
- Подлецы, так они поступают с неграми!
- А кто мы такие, мы - мулаты! Светлые негры, ничто иное.
- Они ему обещали так расправиться со мной?
- Именно.
- Ты убежден?
- Я присутствовал при их сговоре, меня приняли за чистокровного голландца, и потому при мне открыто все обсуждали.
- Ладно, - заявил Жорж, - я решил.
- Ты отправляешься со мной?
- Я остаюсь.
- Послушай, Жорж, последуй совету старого философа: уедем отсюда.
- Невозможно! Получится, что я струсил, а кроме того, ведь я люблю Сару.
- Ты любишь Сару?.. Что это значит: "Я люблю Сару"!
- Это значит, что либо она должна принадлежать мне, либо я погибну.
- Ты делаешь ошибку. Представился счастливый случай, другого не будет. Я отплываю сегодня в час ночи, тайком; поедем вместе, завтра мы уже будем далеко отсюда и посмеемся над белыми господами с острова Маврикия; ну а если мы поймаем кого-нибудь из них, то четверо моих матросов отблагодарят их тем же способом, каким они хотели расправиться с тобой.
- Благодарю, брат. Согласиться не могу!
- Ну что ж, ты настоящий мужчина; не можешь, значит, я отплываю без тебя.
- Да, отправляйся и плыви вблизи от острова, ты увидишь необычайную сцену.
- Что же я увижу? Затмение луны?
- Ты увидишь, как от пролива Декорн до холма Брабант и от Порт-Луи до Маэбура поднимается вулкан, подобный вулкану на острове Бурбон.
- О, это другое дело; ты, видно, затеял что-то пиротехническое, объясни же мне.
- Вот что: через неделю эти белые господа, которые презирают меня, угрожают мне, хотят отхлестать меня, как беглого негра, будут кланяться мне в ноги.
- Небольшое восстание, я понимаю, - сказал Жак, - но это было бы возможно, если б на острове насчитывалось хотя бы две тысячи воинов, подобных моим ста пятидесяти ласкарам. Называю их по привычке ласкарами, хотя среди моих дружков нет ни одного, кто принадлежал бы к этой презренной расе; у меня замечательные бретонцы, храбрые американцы, настоящие голландцы, чистокровные испанцы - лучшие люди, представляющие свою нацию. Но кто с тобой, кто поддержит твое восстание?
- Десять тысяч рабов, которым надоело повиноваться, которые теперь сами хотят командовать.
- Да что ты, негры, я их хорошо знаю, я ими торгую; они легко переносят жару, могут насытиться бананом, выносливы в труде, им присущи многие хорошие черты, я не хочу обесценивать свой товар, но, как тебе сказать, - они плохие солдаты, ведь как раз сегодня на скачках губернатор интересовался моим мнением о неграх. Он мне сказал: "Послушайте, капитан Ван ден Брок, вы много путешествовали, мне представляется, что вы проницательный наблюдатель, как бы вы поступили, если бы были губернатором острова, а на нем произошло бы восстание негров?"
- И что ты ответил?
- Я сказал: "Милорд, я расставил бы сотню открытых бочек с вином на улицах, по которым должны пройти негры, а сам пошел бы спать, оставив ключ в дверях".
Жорж до крови закусил губу.
- Итак, вновь прошу тебя, брат, пойдем со мной, это самое разумное решение.
- В третий раз повторяю: не могу.
- Этим все сказано; прощай, Жорж, но послушай меня: не доверяй неграм.
- Значит, ты отплываешь сегодня?
- Да, черт возьми, я не гордый и сумел бы улизнуть; если "Лейстер" пожелает сыграть со мной в кегли в открытом море, он увидит, откажусь ли я, но в порту, под огнем форта - благодарю за любезность. Итак, в последний раз: ты отказываешься?
- Отказываюсь.
- Прощай!
- Прощай!
Молодые люди обнялись в последний раз, Жак направился к отцу, который, ничего не подозревая, спал крепким сном, Жорж вошел в комнату, где его ждал Лайза.
- Ну как? - спросил негр.
- Вот что, - ответил Жорж, - скажи повстанцам, что у них есть вождь.
Негр скрестил руки на груди и, не спросив ничего более, низко поклонился и вышел.
Глава XIX
ЯМСЕ
Как мы уже поведали, скачки были лишь основным представлением второго дня празднества, и, так как они завершились в три часа пополудни, пестрая толпа, расположившаяся на возвышенности, направилась к Зеленой равнине, в то время как элегантные дамы и господа, присутствовавшие на состязании, в экипажах и верхом возвратились домой, с тем чтобы после обеда вновь приехать посмотреть гимнастические упражнения ласкаров, своеобразные танцы, борьбу, сопровождаемую нестройным пением и негритянской музыкой.
То и дело раздавались громкие возгласы негров, предлагавших бананы, тростниковый сахар, простоквашу.
Это представление продолжалось до шести часов вечера, затем началось малое шествие, названное так в отличие от большого шествия следующего дня.
Негры и люди с цветной кожей по природе своей любопытны и всегда рады потолкаться без дела. Они оставались здесь до конца гулянья; затем разошлись в разные стороны, одна группа направилась к Малабарскому лагерю и углубилась в лес, другая пошла вверх по реке.
В это время послышался легкий шум, и показались два негра, ползком направлявшиеся к берегу реки; один полз со стороны батареи Дюма, другой - от Длинной горы. Приблизившись с двух сторон к потоку, они поднялись и обменялись знаками - один три раза хлопнул в ладоши, другой трижды свистнул.