В начале зимы, весной и летом 1837 г. графиня д’Агу и Лист дважды или даже трижды гостили в Ногане, затем уехали оттуда вслед за спешным отъездом хозяйки, 22 июля, – и никогда больше в Ноган не возвращались. Во время пребывания графини д’Агу в Ногане, Жорж Санд не раз повторяла приглашение и Шопену побывать в ее замке, и Шопен, по-видимому, собирался последовать этому приглашению еще летом 1837 г., когда писал Антону Водзинскому: «Я, может быть, поеду на несколько дней к Жорж Санд».[45] Но это благое намерение не было тогда приведено им в исполнение, и путешествие Шопена в Ноган состоялось лишь в 1838 г. А в 1837 г. 11 июля он уехал с Плейелем и Козьмяном в Лондон, познакомился там с Бродвудом, играл у него, очаровал целое общество дам и пробыл там как раз до 22 июля, т. е. вернулся во Францию, когда Жорж Санд и Листа уже не было в Ногане[46]. Осенью же этого года, если верить сообщению «Neue Zeitschrift für Musik» от 8 сентября 1837 г., Шопен находился на водах в Богемии. Если последнее выражение и не точно, то весьма правдоподобно, что все-таки Шопен был на водах в Германии этой осенью, так как в том же письме к Водзинскому Шопен сообщал, что чувствует себя нехорошо после бывшей у него зимою инфлуэнцы, и что доктора посылают его в Эмс.[47] Во всяком случае, если бы он и мог быть в Ногане, то, разумеется, лишь пока там была Жорж Санд, а значит, и Лист, т. е. до 22 июля. Но Шопен вместе с ним никогда в Ногане не был. Таким образом, мы сразу наткнулись на еще один вымысел, относящийся именно к этому мнимому пребыванию Шопена в Ногане «одновременно с Листом и М-м Виардо». Все, что говорится по поводу этого совместного пребывания в Ногане трех музыкальных знаменитостей, должно быть беспощадно отнесено в разряд легенд:
1) Лист после 1837 г. никогда более в Ногане не был, и категорически заявил, что вместе с Шопеном там никогда не был.
2) Шопен летом 1837 г. в Ногане не был.
3) М-м Виардо до своего замужества, т. е. до 1840 г., в Ногане никогда не была. В первый же раз там была в 1841 г., когда гостила там вместе с Шопеном, но без Листа. Она тоже категорически заявила, что никогда с Листом в Ногане не была, – что совершенно согласно с исторической истиной.
Вследствие этого мы без всякого смущения назовем помещенные в 1874 г. в «Temps «Воспоминания» Шарля Роллина[48] очень интересным беллетристическим произведением, но... не более. Читателю, любящему поэтические вымыслы, посоветуем прочесть этот весьма не лишенный дарования и отличающийся чрезвычайным полетом фантазии рассказ о том, как целая плеяда знаменитостей и друзей Жорж Санд проводила лето, не то 1837 г., не то 1841 г., в Ногане, среди самой непринужденной обстановки и всевозможных развлечений и умственных наслаждений: утром охотились, работали, читали, а вечером все сходились вместе, и вот тут-то и происходили разные, самые удивительные события и легендарные происшествия, – к сожалению, уже опровергнутые Никсом, но против достоверности которых у нас имеется в запасе еще одно такое возражение, что, пожалуй, даже всех предварительных опровержений и не требуется.
Например, читатель этих «Воспоминаний» может узнать, как Лист и Шопен соперничали друг перед другом в игре на фортепьяно; как однажды это фортепьяно вынесли на террасу; и как Ноганский сад, озаренный луной и напоенный ароматом цветов, оглашался попеременно трелями соловьев, пением Полины Виардо и мощными звуками Листовской игры, которой вторило эхо.
Как в другой раз будто бы Шопен при всех посоветовал Листу, играя, не переделывать его, шопеновских, сочинений, а лучше играть свои собственные – в отместку за это Лист будто бы на другой день, воспользовавшись темнотой залы, сыграл «за Шопена», а когда зажгли огонь, и за роялем оказался не Шопен, как полагали очарованные слушатели, а Лист, то этот последний язвительно заметил: «Видите, Лист может играть, как Шопен. Но может ли Шопен сыграть, как Лист?». Лист, спрошенный об этом впоследствии, опять-таки категорически заявил, что никогда он ничего подобного себе не позволял, и что никогда этого не было.
Можно прочесть в этих... «Воспоминаниях» и о том, как все в то же лето, – не то 1837 г., не то 1841 г., – Полина Виардо учила роль Фидес, т. е. не то за 12, не то за 8 лет до постановки «Пророка», который, как известно, был впервые поставлен лишь 12 апреля 1849 г.[49]
47
Мошелес и Мендельсон в своих письмах из Лондона от осени этого года, сообщая о летнем пребывании Шопена в Лондоне, каждый, в свою очередь, упоминает о его грудной болезни.
48
Шарль Роллина – брат друга Жорж Санд, Франсуа Роллина, и тоже большой ее приятель, отличный певец-дилетант, прозванный ею за чудный голос и легкость вокализации «индийским соловьем». Впоследствии посвятил себя педагогической карьере. Жил в качестве учителя в России, изучил русский язык, скопил себе маленькое состояние, а потом, разорившись, вернулся во Францию, и с помощью Жорж Санд получил возможность зарабатывать себе кусок хлеба переводами с русского (между прочим, Тургеневских вещей для «Revue des deux Mondes») и маленькими литературными работами в «Temps».
49
В одном неизданном письме Полины Виардо к Жорж Санд от 6 декабря 1848 г. мы читаем:
«Тем временем я уже принялась работать над «Пророком», которого мне великий маэстро показывает кусок за куском. Все эти кусочки составят, наконец, большое кушанье, и отличное! Это очень просто, благородно, драматично и, следовательно, – прекрасно. Мне нужно работать, много работать»... и т. д. Очевидно, что в это время, зимой 1848-49 гг., Полина Виардо только что впервые знакомилась с музыкой «Пророка».