— Потому что, будучи колдуном, знал, что ваше высокопреосвященство, которому я искренне желаю всего самого лучшего, будет гневаться на меня. Представьте себе: безоружный человек должен пройти через лес, зная, что там на него нападут, и вдруг на краю леса он находит заряженный пистолет…
— И что же?
— А то, что он будет глупцом, если не подберет этот пистолет.
Кардинал почувствовал, как у него закружилась голова, и он ухватился за подоконник.
После секундного колебания, все фазы которого граф с наслаждением наблюдал на его лице, он сказал:
— Будь что будет. Но никто не сможет сказать, что принц, принадлежащий к моему роду, сдался перед угрозами шарлатана. Это якобы потерянное и найденное вами письмо вы должны будете предъявить дофине, дабы погубить меня как политика, но я воспользуюсь этим, чтобы укрепить свою репутацию лояльного подданного и надежного посла. Я скажу правду, то есть скажу, что считал этот брак вредным для интересов своей страны, и страна защитит меня или выразит мне сочувствие.
— Ну, а если, — выказал предположение граф, — найдется кто-нибудь, кто заявит, что этот посол, молодой, красивый, галантный и самоуверенный, поскольку он носит фамилию де Роган и титул принца, писал так не потому, что считал брак с австрийской принцессой вредным для интересов Франции, но потому, что в кичливости своей, поначалу благосклонно принятый эрцгерцогиней Марией-Антуанеттой, тщеславно вообразил, будто ее благосклонность является чем-то большим, нежели простой приветливостью, что ответит на это надежный подданный и верный посол?
— Он будет все отрицать, сударь, так как нет никаких доказательств, будто он питал подобные чувства.
— А вот тут, ваше высокопреосвященство, вы ошибаетесь, — возразил граф. — Как прикажете расценивать холодность дофины к вам?
Кардинал вновь заколебался.
— Послушайте, принц, — предложил граф, — вместо того чтобы ссориться, что и произошло бы, не окажись я благоразумней вас, станем добрыми друзьями.
— Добрыми друзьями?
— А почему бы нет? Добрые друзья — это те, кто оказывает нам услуги.
— Вы полагаете, мне могут потребоваться ваши услуги?
— Вы опять делаете ошибку. В течение этих двух дней, что вы в Париже…
— Я?
— Разумеется, вы. Бог мой, ну чего ради вы пытаетесь скрыть это меня? Я же все-таки колдун. Вы покинули принцессу в Суассоне и на почтовых лошадях приехали в Париж через Виллер-Котре и Дамартен, то есть по более короткой дороге, а приехали вы, чтобы попросить у своих близких друзей помощи, в которой они вам отказали. Получив отказ от нескольких человек, вы опять же на почтовых лошадях отправились в Компьень, но и там вас ждала неудача.
Кардинал выглядел совершенно раздавленным.
— Ну, и какого же рода услуг я могу ожидать от вас, ежели обращусь к вам? — осведомился он.
— Помощи, которую может оказать человек, делающий золото.
— А что мне с того, что вы делаете золото?
— Помилуйте! Вам через сорок восемь часов необходимо уплатить пятьсот тысяч франков… Я не ошибся, пятьсот тысяч?
— Не ошиблись.
— И после этого вы спрашиваете, зачем вам друг, умеющий делать золото? Да затем, что у него вы получите те самые пятьсот тысяч франков, в которых вам всюду было отказано.
— И где же я смогу их получить? — заинтересовался кардинал.
— Улица Сен-Клод на Болоте.
— Как я распознаю дом?
— По бронзовому дверному молотку в форме головы грифона.
— Когда я могу приехать?
— Если вас устроит, монсеньер, послезавтра в шесть вечера, ну, а впоследствии…
— Впоследствии?
— Всякий раз, когда вам будет угодно навестить меня. Все, наша беседа завершается: принцесса кончила молиться.
Кардинал, признав себя побежденным, не пытался более сопротивляться и, подойдя к принцессе Луизе, сказал:
— Ваше высочество, должен вам заявить, что граф Феникс совершенно прав, свидетельство, представленное им, законно, вне всяких сомнений, а кроме того, данные им объяснения вполне удовлетворили меня.
Граф поклонился.
— Каково будет решение вашего королевского высочества? — осведомился он.
— Последнее слово принадлежит этой женщине.
Граф снова поклонился, давая понять, что не имеет ничего против.
— По собственной ли непринужденной воле вы желаете покинуть монастырь Сен-Дени, куда пришли просить у меня убежища?
— Ее высочество спрашивает, — немедленно повторил граф, — по собственной ли непринужденной воле вы желаете покинуть монастырь Сен-Дени, куда пришли просить убежища. Отвечайте, Лоренца.
— Да, по собственной воле, — подтвердила Лоренца.