— Вы меня ждали? А кто предупредил вас о моем посещении?
— Вы сами, монсеньер.
— Но каким образом?
— Вы останавливали свою карету у заставы Сен-Дени?
— Останавливал.
— Вы подзывали своего лакея и он разговаривал с вашим высокопреосвященством, стоя у дверцы?
— Да.
— Вы говорили ему следующие слова: «Улица Сен-Клод на Болоте, через предместье Сен-Дени и бульвар», которые он повторил потом кучеру?
— Говорил. Но вы, стало быть, меня видели и слышали?
— Я видел и слышал вас, монсеньер.
— Значит, вы были там?
— Нет, монсеньер, меня там не было.
— Где же вы были?
— Здесь.
— Вы видели и слышали меня отсюда?
— Да, монсеньер.
— Но позвольте!
— Монсеньер забывает, что я — чародей.
— Ах, да, верно, я забыл, господин… Как прикажете вас называть — барон Бальзамо или граф Феникс?
— Дома у меня нет имени, монсеньер: дома я называюсь магистром.
— Да, это ученый титул. Итак, магистр, значит, вы меня ждали.
— Ждал.
— И уже приготовили лабораторию?
— Моя лаборатория всегда готова, монсеньер.
— Вы позволите мне войти в нее?
— Буду счастлив проводить туда ваше высокопреосвященство.
— Я последую за вами, но только с одним условием.
— Каким?
— Обещайте, что сам я не войду в сношения с дьяволом. Я очень боюсь его величества Люцифера.
— Что вы, что вы, монсеньер!
— Да, обычно ведь на роль дьявола приглашают или плутоватых гвардейцев-протестантов, или подвыпивших учителей фехтования, которые после того, как свечи погаснут, для пущей убедительности осыпают людей щелчками и колотушками.
— Монсеньер, — с улыбкой ответил Бальзамо, — мои дьяволы никогда не забывают, что им выпала честь иметь дело с принцами, и всегда помнят слова его высочества Конде, который пообещал одному из них, что, если тот не будет вести себя прилично, он так вздует его, что тот или уйдет, или будет поспокойнее.
— Вот это мне по душе, — ответил кардинал. — Скорее же в лабораторию.
— Будьте любезны следовать за мной, ваше высокопреосвященство.
— Идемте.
59. ЗОЛОТО
Кардинал де Роган и Бальзамо поднялись по узкой лестнице, ведшей параллельно главной в гостиные второго этажа; там Бальзамо отпер дверь, помещавшуюся под аркой, и кардинал решительно вступил в открывшийся его глазам темный коридор. Бальзамо затворил дверь. Услышав стук двери, кардинал в некотором волнении оглянулся.
— Вот мы и на месте, ваше высокопреосвященство, — проговорил Бальзамо. — Нам осталось лишь открыть, а потом закрыть за собою вот эту последнюю дверь. Не удивляйтесь ее странному скрипу, она железная.
Вздрогнувший от стука первой двери кардинал был рад, что теперь его предупредили вовремя: скрип петель и скрежет ключа в замке заставили бы напрячься и менее чувствительные нервы, чем у него. Спустившись на три ступеньки, он вошел.
Просторная комната с голыми потолочными балками, огромная лампа с абажуром, множество книг, разнообразные химические и физические приборы — вот первое, что бросалось в глаза в этом помещении. Через несколько секунд кардинал почувствовал, что ему трудно дышать.
— В чем дело? — спросил он. — Здесь душно, с меня градом льет пот. А это что за шум?
— Вот в чем причина, как сказал Шекспир[148], монсеньер, — отозвался Бальзамо, отдернув асбестовую занавеску, за которой находился громадный кирпичный очаг; в центре его, словно глаза льва во мраке, светились два отверстия. Этот очаг занимал середину второй комнаты, вдвое просторнее первой; принц не заметил ее за асбестовой занавеской.
— Ох, здесь страшновато, — попятившись, заметил принц.
— Это очаг, ваше высокопреосвященство.
— Я понимаю. Но поскольку вы цитировали Шекспира, я процитирую Мольера: «Бывает очаг и очаг». У этого вид совершенно дьявольский, и запах из него мне не нравится. Что там у вас варится?
— То, о чем вы просили, ваше высокопреосвященство.
— В самом деле?
— Разумеется. Надеюсь, ваше высокопреосвященство одобрит образчик моего умения. Я собирался взяться за работу лишь завтра вечером, так как вы, монсеньер, намеревались навестить меня послезавтра, но ваши планы изменились, и я, как только увидел вас едущим на улицу Сен-Клод, сразу разжег очаг и приготовил смесь. Она уже кипит: через десять минут вы получите ваше золото.