Водосточный желоб на втором этаже вполне мог выдержать веревку; Жильбер привязал ее скользящим узлом, вылез из окна и стал осторожно спускаться.
Он находился между окном и землей, как вдруг в саду под ним послышались чьи-то торопливые шаги.
У Жильбера достало времени подняться, пользуясь узлами, наверх, и посмотреть оттуда, кто это явился так некстати.
Пришельцем оказался мужчина.
Поскольку он шел со стороны калитки, Жильбер ни минуты не сомневался, что это тот самый счастливчик, которого поджидает Николь.
Он стал сосредоточенно приглядываться к пришельцу, вынудившему его прервать опасный спуск. По походке, по профилю, вырисовывавшемуся под треуголкой, по тому, как лихо треуголка была сдвинута набекрень, Жильбер, в свое время уже обращавший на это внимание, узнал небезызвестного г-на Босира, с которым Николь свела знакомство в Таверне.
Почти в ту же секунду он увидел, как Николь отворила дверь и, оставив ее открытой, помчалась, легкая и стремительная, словно бегущая пастушка, к оранжерее, то есть как раз туда, куда направлял свои стопы г-н Босир.
Вне всякого сомнения, то было далеко не первое их свидание: и он, и она без всяких колебаний устремились к месту встречи.
«Ну, теперь я могу спуститься, — подумал Жильбер. — Николь не стала бы встречаться с любовником, когда бы не была уверена, что ее не позовут. Значит, Андреа одна. Боже мой, одна!»
И действительно, нигде не слышалось ни звука, и лишь слабый свет сочился из одного окна на первом этаже.
Жильбер благополучно достиг земли и, не желая пересекать сад по диагонали, пошел вдоль стены, добрался до деревьев, пригнувшись, прокрался среди них и, никем не замеченный, достиг двери, которую Николь оставила открытой.
Там, укрываясь за чубушником, обвивавшим двери и свисавшим наподобие гирлянд, Жильбер обнаружил, что первая комната, довольно просторная передняя, пуста, как он и предполагал.
Из нее в дом вели две двери — одна была закрыта, другая открыта. Жильбер догадался, что открытая — это дверь комнаты Николь.
Он медленно продвигался по этой комнате, вытянув руки, потому что боялся на что-нибудь наткнуться: в ней было совершенно темно.
В конце некоего подобия коридорчика виднелась стеклянная дверь, и в свете, идущем из соседней комнаты, вырисовывался решетчатый переплет двери, в который и были вставлены стекла; по другую их сторону на ветерке развевалась муслиновая занавеска.
Проходя по коридору, Жильбер услышал в освещенной комнате негромкий голос.
То был голос Андреа, и при звуках его вся кровь у Жильбера прихлынула к сердцу.
Ей отвечал второй голос — Филиппа.
Молодой человек заботливо осведомился, как себя чувствует Андреа.
Беззвучно прокравшись, Жильбер спрятался за одной из двух увенчанных чьими-то бюстами полуколонн, какие в ту эпоху служили украшением дверей внутри дома.
Держась все также настороже, он слушал и смотрел, счастливый до такой степени, что сердце его таяло от счастья, но в то же время сжималось от страха.
Он все слышал и видел.