— Но, Филипп, — возразила Андреа, — разве я в самом деле так чиста, как ты говоришь?
— Милая Андреа, я тебе все объясню, а покамест приготовься к отъезду.
— А как же отец?
— Отец, — мрачно ответил Филипп, — это уж моя забота, я его подготовлю.
— Он поедет с нами?
— Нет, это невозможно. Повторяю: только мы с тобою, Андреа, только мы.
— Друг мой, мне страшно, ты меня пугаешь. Ах, Филипп, как я страдаю!
— С нами Господь, Андреа, — проговорил молодой человек, — смелее. Я отправлюсь за доктором, а ты не забудь: ты плохо чувствуешь себя вдали от Таверне, но скрывала это от ее высочества дофины. Держись, сестричка, держись, дело идет о нашей с тобой чести.
И не в силах более сдерживать свои чувства, Филипп горячо расцеловал сестру.
Затем он поднял шпагу, вложил ее в ножны и выбежал на лестницу.
Четверть часа спустя он уже стучался в дверь доктора Луи, который жил в Версале даже тогда, когда двор переезжал в Трианон.
149. САДИК ДОКТОРА ЛУИ
Доктор Луи, у дверей которого мы только что оставили Филиппа, прогуливался в крохотном саду, окруженном высокими стенами и составлявшем часть угодий бывшего монастыря урсулинок, который преобразовали в склад фуража для королевского драгунского полка.
Прогуливаясь, доктор Луи читал корректурные оттиски своей новой работы, которая вскоре должна была увидеть свет; время от времени он нагибался и срывал на дорожке или на расположенных по обеим ее сторонам клумбах какой-нибудь сорняк, претивший ему как человеку, любящему симметрию и порядок.
Домом доктора занималась единственная служанка, немного ворчливая, как это всегда свойственно прислуге у людей занятых и не любящих, чтобы их беспокоили.
Когда Филипп постучал бронзовым молотком в ворота, она подошла и приоткрыла их.
Однако молодой человек, вместо того чтобы вступить со служанкой в переговоры, оттолкнул ее и вошел. Взору его открылся сад, где разгуливал доктор.
Не обращая внимания на недовольство бдительной стражницы, он двинулся вперед.
Услыхав его шаги, доктор поднял голову.
— А, это вы, — промолвил он.
— Прошу извинить меня, господин доктор, за то, что я ворвался к вам и нарушил ваше уединение, но предсказанное вами случилось: вы мне нужны, и я пришел просить вашей помощи.
— Я обещал вам ее, сударь, и готов оказать, — ответил доктор.
Филипп поклонился; он был слишком смущен, чтобы самому начать разговор.
Доктор Луи понял его нерешительность.
— Как чувствует себя больная? — поинтересовался он, встревоженный бледностью Филиппа и опасаясь, что драма могла закончиться катастрофой.
— Очень хорошо, доктор, благодарю вас. Сестра моя — девушка столь достойная и порядочная, что Господь был бы несправедлив, если бы обрек ее на страдания и опасности.
Врач вопросительно посмотрел на Филиппа: ему показалось, что молодой человек продолжает, как и прежде, все отрицать.
— Значит, она оказалась жертвой чьего-либо обмана, чьих-то козней? — спросил он.
— Да, — доктор, она — жертва неслыханного обмана, жертва гнусных козней.
Врач всплеснул руками и возвел очи горе.
— Увы! — воскликнул он. — Мы живем в ужасные времена; я полагаю, что теперь появилась настоятельная необходимость во врачевателях для целых народов, как в свое время потребовались лекари для отдельных людей.
— Да, — согласился Филипп, — пусть такие врачи поскорее появятся, я больше всех на свете буду рад их приходу. Но пока…
И Филипп сделал угрожающий жест.
— Ах, сударь, — отозвался доктор, — я смотрю, вы из тех, кто видит возмездие за преступление в насилии и убийстве.
— Да, — невозмутимо согласился Филипп, — я — из тех.
— Дуэль, — вздохнул доктор. — Но она ведь не вернет честь вашей сестре, если вы убьете виновного, и повергнет ее в отчаяние, если убьют вас. Сударь, я полагал, что вы — человек здравомыслящий и рассудительный, и мне помнится, вы выражали желание, чтобы все осталось в тайне.
Филипп тронул врача за рукав.
— Сударь, — ответил он, — вы заблуждаетесь на мой счет. От своего я не отступлюсь, мое решение основано на твердых убеждениях и незапятнанной совести, я вовсе не желаю обречь сестру на несчастья и гибель, дав себя убить; я желаю отомстить за нее, убив негодяя.